Мои южные ночи

Что, если?.. Но ведь этого не могло быть, при всей своей жесткости, резкости, нелюбви к сентиментальности Тамара Андреевна была рациональным человеком и похищать чужую собаку не стала бы. Только если… Мне вдруг вспомнились ее слова о том, что Буня должна нести службу, отдавать долг Родине. И в голову мне внезапно пришло: что, если свекровь решила забрать мою девочку в свою команду, воспитать под себя, именно так, как подобало в ее понимании растить служебных собак. Ведь не зря же она так восхищалась ее способностями, умом, бесстрашием, силой и ловкостью. Не зря с самого начала тестировала Буню, бралась сама дрессировать, столько раз неодобрительно цокала языком, когда видела, как я, по ее выражению, балую животное. Перед глазами у нее наверняка уже мелькали всевозможные Бунины достижения на выставках, звания и награды. Наши с Буней чувства, наше взаимное обожание было для нее, скорее всего, лишь пустой тратой ценного ресурса. Да, пожалуй, рассуждая вот так, она могла бы решиться забрать мою собаку, уверенная, что я вскоре ее забуду и сама Буня станет счастливее, попав в подобающую ей, с точки зрения кинолога, среду.

– Спасибо, Лиза, ты очень помогла, – сказала я.

И, проводив коллегу, ни секунды не думая, рванула через всю Москву к Тамаре Андреевне. По дороге пыталась придумать речь, решить, как построить разговор так, чтобы бывшая свекровь, если она причастна к пропаже Буни, призналась и вернула мне собаку. Но мысли путались в голове, и хотелось то бросаться на Тамару Андреевну с кулаками, то, рыдая, умолять ее вернуть мне Буню.

Бывшая свекровь вышла ко мне на крыльцо. День был хмурый, ветреный. По небу неслись рваные клочья облаков, и в воздухе висела непролившаяся влага. Тамара Андреевна, кутаясь в наброшенную на плечи куртку, спокойно глянула на меня и сказала:

– А Гоши нет.

И я в тот же момент все поняла. Она ведь знала меня, эта холодная, проницательная женщина. Знала, что с Гошей мы разошлись не из-за каких-то сиюминутных размолвок и что я никогда не приехала бы сюда выяснять с ним отношения. Для чего же эта неуклюжая попытка сделать вид, будто я приехала к ее сыну? Эта явная фальшь, это притворство? Не для того ли, чтобы подчеркнуть, что она и понятия не имеет об истинной цели моего визита? Надо отдать должное Тамаре Андреевне, держалась она естественно и смотрела на меня абсолютно невозмутимо, но эта фраза выдала ее с головой. И я, не тратя время на хождение вокруг да около, сразу взяла быка за рога.

– Где Буня? – спросила я, готовая, если будет нужно, драться за мою собаку. – Отдайте мне ее по-хорошему. Иначе я пойду в полицию…

И Тамара Андреевна, видимо, сообразив, что отпираться будет бесполезно, бросила равнодушно:

– Иди. Только ты ничего не докажешь.

– Где она? – Я сделала шаг к двери, но по тому, что бывшая свекровь не стала преграждать мне путь, сразу поняла, что искать здесь Буню бесполезно.

– Ее здесь нет, – подтверждая мои мысли, отозвалась та. – Я сразу тебе говорила, это служебная собака. Держать ее дома бессмысленно. И ради бога, не устраивай тут обыск. Ты все равно ничего не найдешь, а я позвоню в охрану, и тебя выставят отсюда.

Не знаю, что меня удержало в тот момент от того, чтобы наброситься на нее, молотить ее кулаками – безудержно, отчаянно, выплескивая всю свою боль, всю тревогу за разлученное со мной отважное преданное существо. Может быть, то, что я чувствовала себя ответственной за Буню, знала, что обязана ее спасти, а значит, не имела права на глупые эмоциональные выплески.

– Зачем вы это сделали? – только и спросила я. – Зачем? Неужели она – единственная перспективная собака в Москве? Зачем вам нужно было отнять ее у меня? Ведь она меня любит, она привязана ко мне, а вы причинили боль наивному, преданному мне до последней капли крови существу. Отняли у меня самое дорогое. Чего ради? Решили так отомстить мне за сына?

– Не говори ерунды. Все это лирика, – хмыкнула Тамара Андреевна. – Ты рассуждаешь как дилетант. Инна, заведи себе пуделя, болонку какую-нибудь. Будет прекрасная домашняя собачонка. А про Буню забудь. Ты не понимаешь, что такое овчарка. Она не игрушка, не какой-то безответный питомец, которого можно необременительно вписать в свою жизнь. Она занимает хозяйскую жизнь полностью. В мире для нее существует только двое – она и хозяин, которому нужно служить. А все остальные – враги. Если ты так любила ее, если так жаждала сама заниматься ее воспитанием, не нужно было бросать ее, оставлять на плаксивую дуру. Заставлять жить человеческой жизнью собаку с такими рабочими качествами – это преступление. Только служа хозяину, выполняя свой долг, чувствуя, себя полезной, она будет счастлива. Ты же из эгоистичных соображений хотела ее этого лишить. Не сочиняй себе, пожалуйста, что вас с ней связывает какая-то неземная любовь. Это только твои капризы, и мешать из-за них служебной собаке найти свое место в жизни – недопустимо.