Читаем Мой край полностью

Здесь полоскали постиранное бельё, которое становилось удивительно чистым, хрустящим, с неповторимым ароматом свежести. Для полоскания белья заботливые жители сделали специальные приспособления из дерева. И, между прочим, здесь присматривали матери взрослых сыновей будущих невесток себе: замечали, как постирано бельё у девушки, как она выжимает его – во всём были свои премудрости. И всё это наблюдал и Родничок, подбадривая всех своим приятным звонким голосочком. Даже в самые сильные морозы никто не позволял себе полоскать бельё у себя в бане – это считалось дурным тоном.

Летом, в жару, к Родничку бежали утром умываться, получая заряд бодрости на целый день. Летом он служил даже холодильником. Здесь до утра стояли фляги с молоком, собранным от хозяек после вечерней дойки.

Но самое главное, пожалуй, что, благодаря особому вкусу воды в этом источнике, в деревне была построена пекарня, хлеб в которой был таким вкусным, что привлекал всех жителей соседних деревень. Пекарня была гордостью жителей. Возле пекарни и Родника собиралась чаще всего детвора: летом – играть в прятки, салки, а зимой – кататься на санках и лыжах с пригорка.

В общем, весело жилось Роднику. Он очень ценил, что его любят, что он необходим.

Шли годы. И жителей в деревне становилось всё меньше. Со временем не стало и пекарни. Дети выросли и играть сюда больше не приходили. Изредка разве что коровы и овцы подходили с пастбища напиться водицы. А Родник и этому радовался.

А потом наступила полная тишина. Как воды Родничка, «растеклись» по белу свету жители деревни. Летом хоть нет-нет, да заглянет какой-нибудь путник, грибник или ягодник. Подойдёт к Родничку, умоет лицо своё, напьётся водицы с горсточки прямо. Удивится, наверное, даже: какая же живительная сила в этом ключике. А ведь сам источник даже непросто заметить среди трав и кустарников. И Родничок опять растекается в улыбке, глаза начинают блестеть по-особенному.

Зимой же пуще всего тоскливо Родничку. Никто не идёт за водой. Снег засыпает все подходы к воде. Да и самого Родничка почти не видно.

Его глаза, искрящиеся и лучистые в те прежние годы, стали печальными, а вода всё больше напоминала слёзы грусти. Вместе с водой, теперь уже не плещущейся, а медленно тянущейся по своему маленькому руслу, вытекла будто и сама жизнь из Родничка.

Но есть же люди, у которых помыслы так же чисты, как вода нашего Родника…

В соседнюю деревню переехала в своё время библиотекарь Нина Геннадьевна Касаткина. Она – настоящий хранитель наших духовных ценностей. Нина частенько летом приезжает со своими братьями, сыном, невесткой и внуками к Роднику, чистит его исток, беседует. Будто вдыхает в него новую жизнь. Чтоб не закрылись глазки Родничка навсегда.

А ещё Нине Геннадьевне раза три удалось собрать многих выходцев из деревни. И встречи эти, конечно же, состоялись у Родника. Вы бы видели, как он светился и серебрился в эти дни! Гости пели, и Родник подпевал им звонко, как тогда, когда жива была деревня с таким красивым и неповторимым названием У Речки Варыж.

Дорогой Родник, поивший меня в годы прекрасного детства своими водами, прости, что я так далеко от тебя. Но очень верю, что мы обязательно увидимся и я попробую ещё раз вкус твоей волшебной водицы, наполняющей новой силой. И мы вспомним те лучшие годы…

Живи, Родник!

Дом детства

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза