Мой кровный враг

Как бы Роза, сама того не ведая, не стала знаменем бунта… Хотя нет, не с чего замковым слугам – тем немногим, что не ушли после смерти хозяев – бунтовать. Работы в меру, еда добрая, жалование платят, и обид никто не чинит. Остались ведь не от особой преданности бывшим хозяевам, а потому, что некуда оказалось идти. Или, как этот мастер, сообразили, что ордену могут пригодиться их услуги.

– Я сплетни не собираю, магистр, – покачал головой оружейник. – Увидел вот ее – понял. Как понял и то, что неспроста вы ее пригрели. Королева решила ордену замок отдать – значит, так тому и быть. Но не всем это понравилось, вы знаете. А теперь – если уж законная наследница открыто вам служит, значит, и другие лорды вашу руку признают.

Ричард мысленно выругался. Кажется, Роза все-таки станет знаменем. Не для слуг. Для тех, кто недоволен, что эти земли ушли хранителям. Кто сам бы хотел наложить на них руку. Будут «спасать» девчонку от злобного магистра, заморочившего или вовсе запугавшего ее. Но если так, отсылать ее нельзя, нужно приглядывать…

Как будто ему и без того было скучно жить!

– Простите за дерзость, магистр, – сказал оружейник, неверно истолковав его молчание. – Я слишком много болтаю. Весь день один, вот и мету языком, когда доведется с кем поговорить.

– Не за что мне тебя прощать. Я предпочту дерзости в лицо шепоткам за спиной.

– Я сплетни распускать не стану. Если леди не хочет, чтобы все слуги знали, кто она – так тому и быть. Но за других не поручусь. А там уж вы сами решите, что и кому говорить.

– Там будет видно. – Ричард шагнул в коридор.

Роза ждала его, отойдя ярдов на пять от двери – чтобы не решили, будто подслушивает. Вскинулась, когда он вышел, и заметно расслабилась, увидев в его руке мешок. Она что, решила, будто он собирается ее обмануть? Даже обидно, ведь поводов не было. Ричард сделал вид, что не заметил ее волнения, двинулся вслед за девушкой.

Лестница на второй этаж, коридор, дверь – не запертая.

– Положи пока на стол, пожалуйста, – обернулась к нему Роза. Мазнула взглядом по столешнице и вдруг замерла, сдвинув брови.

Ричард поставил мешок на стол.

Роза повернулась к тому углу, где ночью валялся брошенный заяц.

– Утром, когда я убиралась…– пробормотала она себе под нос.

Убиралась? Сама? Леди с холеными руками? Впрочем, не она первая, не она последняя. Когда Эмма собиралась на Совет уделов , где Ричард намеревался вызвать регента на поединок, и где королевская дочь хотела потребовать испытания неугасимым огнем, она зарыдала, облачившись в подобающий ее происхождению наряд. Не от страха перед будущим, а впервые по-настоящему разглядев, во что превратились ее руки за два года скитаний. На фоне шелка и золота это стало особенно заметно.

На Совете уделов любой – хоть бродяга, хоть преступник – мог потребовать божьего суда, призвав в свидетели всех собравшихся. Так гласил обычай, на деле же за последние два года слишком много нерушимых обычаев превратилось в ничто. Ричарда тогда трясло при мысли о том, что они могут просто не попасть на совет, проиграть в шаге от победы…

Роза в который раз выдернула его из воспоминаний. Шагнула, наставив на него палец, точно собиралась проткнуть.

– Ты! Ты его стащил!

– Кого? – не понял Ричард.

– Зайца! Верни, он мой! – Роза продолжала наступать на него, так что пришлось сделать шаг назад.

Надо же, вспомнила. А вот нечего было разбрасываться подарками.

– Ты его выбросила. Я подобрал.

– Что хочу, то и делаю! Ты его мне подарил! Подарки не отдарки!

Она продолжала наступать. Глаза блестят, щеки раскраснелись, непокорная прядь снова упала на лицо. Кажется, еще немного, и с кулаками кинется, как в старые добрые времена. Он тогда, по настроению, мог или поймать ее руку и вывернуть, сунув дерзкую девчонку носом в дорожную пыль, или – и в последней год обычно именно так и бывало – какое-то время позволить кулачкам, не причиняющим вреда, колотить ему по груди, прежде чем сжать девушку в объятьях, хохоча над тщетными попытками освободиться. Ричард снова попятился, изрядно развеселившись. Словно и не было тех шести лет.

– Было ваше, стало наше! – Он едва удержался, чтобы не показать язык.

Роза вздрогнула, застыла с окаменевшим лицом, и он запоздало сообразил, что именно брякнул. Да твою ж… Веселиться разом расхотелось.

– Прости, – выдохнул он, шагнув к ней. – Я вовсе не то имел в виду…

– На правду не обижаются. – Она отвернулась, обхватив себя за плечи. – Уйди, пожалуйста. Спасибо за… за все, но сейчас – уйди. Понадоблюсь – пришлешь.

– Прости, – повторил Ричард, попытался ее коснуться. Роза дернулась, сбрасывая руку.

– Уйди.

Ричард помедлил. Надо бы в самом деле уйти, но хотелось как-то исправить содеянное. Только вот непонятно как. И потому он молча стоял и смотрел на ее затылок.

Роза выпрямила шею, опустила руки. Перевела взгляд на кровать.

– Но если…

Она развернулась так резко, что Ричард едва не потянулся за ножом.

– Ты был здесь ночью?

Он выругался про себя. Врать не хотелось, говорить правду не стоило.

– Ну да, ждал, когда ты придешь в себя после посвящения, – извернулся он.