Мой кровный враг

Ричард пытался сказать Эмме, что показная роскошь знати посреди разоренной войной земли вызовет недовольство народа, но она только фыркнула, что два года жила хуже последней крестьянки! Да и чернь не увидит. Она, королева, устала от доспехов, два года она из них не вылезала, а теперь хочет платья! Красивые платья, а не рванину, которую носила, когда не надевала броню! Она никогда не забудет, как приходилось голодать и выряжаться во что попало. И в память о тех днях позаботится о народе. Но сейчас – королева она, в конце концов, или нет? Даже бабка Изольда, воплощение непритязательности, подобающей истинной леди, не ходила во дворце в рубище!

Цены на яркие ткани, а значит, на красители, взлетели до небес. Если Роза знает в этом толк, можно будет неплохо пополнить казну удела, изрядно распотрошенную последним лордом. Гарнизон следовало кормить, а значит, пока не созреет новый урожай, еду придется покупать. Гарнизон следовало снаряжать. А еще нужно было помогать тем, кого война согнала с насиженных мест. Даже не из человеколюбия: Ричарду вовсе не хотелось топить удел в крови, подавляя голодные бунты. И без того все деревья в округе увешаны трупами разбойников.

К слову, и свечи, да и излишек гремучего порошка, если вдруг такой окажется, неплохо было бы продать… А может, и не только их. Скажем, пробную партию горючего вина, которое делал Алан, удалось сбыть в Локке почти мгновенно. Ричард не сомневался, что купец перепродаст его втридорога под видом контрабанды из Ландернау. Жаль только, что до осени особо не развернуться, не так много сейчас еды в замковых погребах, чтобы переводить ее на дистиллят. Так что Роза действительно пригодилась бы ордену именно здесь, несмотря на то, что в патрулях отчаянно не хватало приличных бойцов, а она была неплоха, судя по тому, что Ричард успел увидеть. Не сравнить, конечно, с ветеранами, так на то они и ветераны.

Но решать, как поступить, должна она сама. Тем более что он попытался решить за нее, и, кажется, едва не ошибся. В Алане ли было дело или нет, но, кажется, Роза не лгала, когда говорила, что хотела бы остаться. Ричард не мог понять почему. Сам он после войны так ни разу и не переступил порог родного замка. Рэндольф воспринимал это как личное оскорбление, и отношения между братьями натянулись до предела, но Ричард просто не мог туда вернуться. Казалось, едва он переступит порог, все начнется снова: крики, лязг стали, запах дыма. Даром что успел с тех пор навидаться всякого.

Розе, кажется, дом был дорог, несмотря на то, что сейчас в нем жили чужие. Вот и решай тут за других. И потому Ричард просто смотрел, не пытаясь ее торопить. Смотрел и молчал, потому что и заговорить первой должна была она.

Наконец, Роза кивнула сама себе, подняла взгляд.

– Я не буду обещать вечной преданности, – произнесла она медленно, явно подбирая слова. – Тем более, что ты все равно не поверишь в нее.

Не поверит. Слишком много между ними крови.

– …но если цель ордена – извести чумных с этой земли, то я готова верой и правдой служить благой цели. И в этом ты можешь мне верить.

Она помолчала еще какое-то время, потом продолжила так же медленно:

– Ты спас мне жизнь, поэтому обещаю служить тебе честно и не пользоваться твоим неведением, как… – Роза не отвела взгляд, но было видно, что ей потребовалось немалое усилие. – Как поступила сегодня. Я не ударю в спину или исподтишка. И это все, что я могу тебе обещать.

Ричард обдумал ее слова, выискивая лазейки.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – И спасибо.

Она кивнула.

– Я могу идти? Нужно поговорить с Аланом и…

– Подождет Алан, – сказал Ричард чуть резче, чем следовало бы. – Пойдем, провожу.

Роза фыркнула, давая понять, что в провожатых не нуждается. Однако Ричард взял ее за локоть и повлек к двери.

– Для начала доведу до оружейника, а то, чую, сама ты до него не дойдешь. Опять на что-нибудь отвлечешься, не вспомнив, куда делись полдня.

– Дойду! – Она ожидаемо выдернула руку.

Ричард спорить не стал, открыл дверь, жестом пригласил Розу идти первой. Зря, наверное: она поджала губы, и Ричард запоздало сообразил, что в их ситуации отточенно-галантный жест, уместный при дворе, выглядит утонченным издевательством. Он шагнул вслед за Розой в коридор и обнаружил там Алана. Тот заметно расслабился, увидев девушку, и снова подобрался, бросив взгляд на Ричарда.

– Жива-здорова, как видишь, – рыкнул Ричард, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Одна то пырнуть в спину пытается, то шарахается как от чумного, второй в пожиратели младенцев записал. Сор-р-ратнички! – Марш работать, дел, что ли, нет?

– Предлагаешь кого-нибудь проткнуть, чтобы они появились? – не остался в долгу Алан. И, судя по выражению его лица, только присутствие Розы помешало ему спросить, не объелся ли командир белены. Пришлось сбавить тон.

– Ева еще не рассказала про гномьи тропы?

Алан выругался.

– Когда выходим?

– Через неделю, если ничего не случится.

– Сколько?

– Шестеро и дюжина солдат.

– Акиль?