Мой ласковый и нежный мент

– Ну, нагоняи ему не впервой получать, тут что-то другое. – Старик окинул ее задумчивым взглядом. – Я уж думаю, не влюбился ли он в эту девочку. В городе чаще стал бывать, ночами не спит, все сидит около печки, курит без конца. После смерти Лидии он тоже ночами не спал, но, по крайней мере, не нервничал, как сейчас…

Максим Андреевич продолжал говорить, но Людмила перестала не просто понимать его, а даже слышать, словно что-то сломалось в ней и не осталось больше ни сил, ни желания воспринимать то, что происходит вокруг. Что еще страшнее он мог сообщить ей, кроме этой новости, ошеломившей и поразившей ее, казалось, в самое сердце. Никогда Барсуков не любил ее, и почему она не поняла это сразу? Он до сих пор не может прийти в себя после гибели жены, вот и попытался забыться в постели с очередной не очень требовательной женщиной. Она отказала – на Светку перекинулся, какая ему разница, с кем любовь крутить в свободное от работы время? И под влиянием какого колдовского зелья, какого дурмана она возомнила, что он неравнодушен к ней и страдает от неразделенной любви? Да и в состоянии ли он испытывать нормальные человеческие чувства?

– ..Три командировки в Таджикистан, две в Чечню, одна – в Дагестан, – ворвался в ее сознание голос Максима Андреевича. – Приезжал выжатый как лимон, черный от загара, а Лида сразу в атаку.

Дескать, сидит, как привязанная, дома с маленьким ребенком, белого света не видит! Так и молодость пройдет! Я понимал, что не ладится у них, а все уговаривал Дениса потерпеть. А она чем дальше, тем больше! Уехал он в академию поступать, а она в это время собрала вещи и перебралась к своему бывшему однокласснику. У того и машина шикарная, и квартира. А с Денисом они в однокомнатной жили, кухня – четыре метра. Он вернулся из Москвы, пытался поговорить с ней, но куда там – она успела, оказывается, на развод подать! А новый муж уже норковую шубу ей купил, Костю в круглосуточный садик устроили. Нам раз в месяц позволяли с ним встречаться, чтобы не травмировать излишне детскую душу. В детской психологии Лида была хорошо подкована, хотя в школе ни дня не работала. Да так и не успела поработать…

– Денис Максимович был в Чечне? – спросила Людмила, стараясь не выдать голосом, что почти раздавлена предыдущим сообщением.

– Был, но в боевых действиях не участвовал, их отряд охранял административную границу. И перестрелки были, и минометные обстрелы, и прямые стычки с боевиками… Денис, слава богу, вернулся жив и невредим. А вот в Таджикистане его слегка задело, в госпитале неделю лежал. Вот такие пироги получаются, Люд очка! – вздохнул Максим Андреевич. – О новой женитьбе поначалу даже слышать не хотел. Потом, когда это случилось с Лидой и с Костей, много мы с ним по этому поводу говорили, и он признался, что смотрит теперь на каждую женщину с предубеждением, подсчитывает, какой срок она выдержит в роли милицейской жены…

– Да уж, – усмехнулась Людмила, – ваш сын великий мастер сроки определять!

– Вам он почему-то сильно не нравится, Людочка? – осторожно спросил Максим Андреевич. – А я-то, старый дурак, надеялся… – Он посмотрел на Костю, продолжающего пыхтеть над листком бумаги, и печально улыбнулся. – Разве Косте такая мать, как Света, нужна? И потом, эта девочка уже попробовала красивой жизни. Не пойму я Дениса, никак не пойму!

– Что ж, сердцу не прикажешь! – Людмила пожала плечами, надеясь, что достаточно убедительно изобразила равнодушие. Боль разрывала сердце, она почти задыхалась от желания броситься головой в подушку и зарыдать во весь голос, забиться в истерике от отчаяния: все ее надежды рухнули в одночасье. Ох, как права оказалась Тонька, предрекая печальный момент, когда любимый мужчина уйдет к более молодой и красивой женщине.

Детская ладошка погладила ее по руке, заставив прийти в себя и вспомнить, что она во что бы то ни стало должна держать свои нервы в кулаке. Костя смотрел на нее не по-детски серьезно, без улыбки, и она поняла, что этот маленький человечек чувствует ее тревогу и даже пытается успокоить, прижавшись щекой к ее ладони.

– Костя, маленький мой, – прошептала она, едва сдерживая слезы, – покажи, что ты там написал?

Мальчик улыбнулся и протянул ей исписанный крупными каракулями лист. В верхней его части был нарисован человек с погонами и в фуражке с кокардой. Рядом, чтобы не было сомнений, написано:

«Папа». Чуть ниже красовались еще две фигуры, обозначенные как «Деда» и «Слава». А в самом низу – определенно женская фигурка держала за руку другую, маленькую. «Мама и Костя», – подписал мальчик, и Людмила, вздохнув, погладила его по голове:

«Молодец, Костя, ты очень похоже всех нарисовал, и мама у тебя очень красивая…»

Мальчик замотал протестующе головой, замычал, ткнул пальцем сначала в рисунок, потом – в Людмилу и, видя, что она не понимает, растерянно посмотрел на деда.

Старик виновато улыбнулся:

– Вы уж простите Костю, сам не знает, что творит, спасуют него нет! – и, слегка замявшись, пояснил: