Мой Ленинградский горный. Табошар урановый

От нашего барака она совсем невдалеке была,
А рядом с нею длинный покрытый шифером навес,
Под ним из дерева скамейки по обе стороны стола.
И женщина промолвила: «Кормить вас будут здесь».

Забрав в охапку простыни, матрас и одеяло

И расстелив в казарме все на свою кровать,
Услышал вдалеке вначале, а затем совсем уж рядом,
И вот уж за перегородкой звонкие голоса девчат звучат.

Парни уши сразу навострили, в стойку встали,

А кто к перегородке ближе, в нее сразу постучал.
Там тихо стало – видимо, стука этого не ожидали,
А мы на выход, колокольчик всех на ужин звал.

Веселою гурьбою за столом на лавке сели в ряд,

Прически поправляя, девчата к нам медленно идут,
На них мы с любопытством смотрим, и на нас такой же взгляд.
Поприветствовав друг друга, ждали, когда нам ужин привезут.

Девушки, перешептавшись, заговаривать с нами стали,

И мы вначале им несмело что-то говорили, отвечали,
Но вскоре разговорились, и стесняться перестали,
Как будто знакомы уж давно и хорошо друга-друга знали.

Из-за поворота появилась с лошадью повозка,

На ней возничий, и с ним посуда: ведро, бидон,
А в них молоко, картофель, хлеб, селедка.
И все продукты эти в тарелках на столе разложил он.

Расправившись с селедкой, хлебом и картофельным пюре,

Запив все это парным, с вечерней дойки, молоком,
Покинули навес и, разведя костер от ручья невдалеке,
Под гитару пели бардовские песни допоздна потом.

На следующий день разбудили раненько с утра,

И, помывши лицо холодной водой из ручья,
Позавтракали тем, что осталось от вчера.
А куратор вдруг спросил: «Кто может запрягать коня?»
И дернул черт меня тогда – поднял руку только я.

«Ну что ж, с извозчиком мы определились», –

С улыбкой глядя на меня, он нам сказал.
И, как по мановению, телега с лошадью из леса появились,
А возничий, подъехав, мне вожжи сразу передал.