Мои литературные святцы

А потом стало известно, что уже в декабре 1971-го Маркина исключают из Союза, якобы, за потерю билета и антиобщественное поведение.

В «Телёнке» Солженицын напишет об этом: «Он умудрился протащить в „Новом мире“ стихотворение о бакенщике „Исаиче“, которого очень уважают на большой реке, он всегда знает путь, – то-то скандалу было потом, когда догадались (!) и исключили-таки бедного Женю из СП».

Но его не только исключили из союза писателей. Его посадили в тюрьму в сентябре 1973 года. Освободили через полтора года. Умер он в 1979-м на 42-м году жизни.

Позже в перестройку в касимовском селе (Рязанщина), откуда родом Маркин, появились «Праздники поэзии Евгения Маркина», а через некоторое время и в Касимове – молодёжный фестиваль «Маркинская осень». Одна из улиц этого городка стала улицей Евгения Маркина.

Вот всё, что было до поры до времени известно, о заседании рязанских писателей и о том, кто после того позорного заседания стал героем.

Но Союз писателей РСФСР распространил уже глубоко в перестройку информацию, что был, оказывается, ещё один герой, открыто не захотевший проголосовать за исключение Солженицына. И что героя звали Эрнстом Ивановичем Сафоновым.

Оказывается, перед самым исключением он договорился со знакомым врачом в больнице и лёг к нему на операцию аппендицита.

Я и сейчас в иных статьях о Сафонове в Интернете встречаю, что он отказался исключать Солженицына из Союза.

Но в таком случае как же его оставили в секретарях, когда он из больницы вышел? Как он сумел не потерять доверия Бондарева и других членов российского секретариата? Ведь о нём в то время никто ничего не говорил.

А потому что нечего было говорить. Может, он и слукавил, вырезав аппендицит, но Маркина из Союза пришлось исключать именно ему. А ведь знал Сафонов, за что на самом деле преследуют Маркина.

И, конечно, ненавидел своего бесстрашного бывшего коллегу. Это обнаружилось по той совершенно оголтелой просоветской, прокоммунистической политике, которую проводил Сафонов на посту главного, заступив на него в 1989 году и до самой своей смерти (умер 26 октября 1994 года; родился 11 апреля 1938-го). Такого преданного Бондареву и компании цепного пса они уже в «ЛитРоссии» никогда больше не имели.

***

День памяти Аркадия Гайдара. Он погиб 26 октября 1941 года на 37 году жизни: родился 22 января 1904-го. Это один из самых любимых писателей моего детства.

Как цитирует дневниковую запись писателя от 1940 года его сын Тимур:

17 лет тому назад:

Все прошло. Но дымят пожарища,

Слышны рокоты бурь вдали

Все ушли от Гайдара товарищи.

Дальше, дальше вперёд ушли.

Настоящая фамилия Гайдара – Голиков. А откуда взялся псевдоним?

Тимур Аркадьевич объясняет: «Г» – первая буква фамилии Голиков; «АЙ» – первая и последняя буквы имени; «Д» – по-французски – «из»; «АР» – первые буквы названия родного города.

«Г-АЙ-Д-АР: Голиков Аркадий из Арзамаса».

Вас смущает это «д» по-французски? Но Гайдар, оказывается, учил французский язык. И любил в разговорах и письмах вставлять французские словечки.

27 октября

Елена Моисеевна Ржевская (родилась 27 октября 1919 года) – человек-легенда. Была замужем за поэтом Павлом Коганом. Вторым браком – за прекрасным писателем Исааком Крамовым.

Войну начала под Ржевом (отсюда псевдоним) военным переводчиком в штабе 30-й армии. В дни падения Берлина участвовала в проведении опознания самоубийцы Гитлера и расследования обстоятельства его самоубийства. Кончила войну лейтенантом.

В 1948 году окончила Литературный институт.

В нашей семье полюбили её повесть «Земное притяжение», кажется, поначалу напечатанную в «Новом мире», У нас она сохранилась книгой, изданной в 1963 году «Советским писателем». Поэтому, когда редакция журнала «Семья и школа» попросила меня помочь формировать литературный портфель, одной из первых, к кому я обратился с предложением напечататься, была Елена Моисеевна.

Она охотно отозвалась, и потом звонила мне, предлагала рассказы её друзей. Мы подружились.

Я очень высоко ценю документальную прозу Елены Ржевской «Берлин. Май. 1945». Знаю, что за абсолютную правду воспроизведённых писательницей событий книгу ценил и маршал Жуков.

Не могу удержаться: приведу оттуда крохотную главку («он» – это Раттенхубер; кто он, вы сейчас прочтёте):