Мой любимый герцог

Себастьян резко повернулся, и Аннабель оказалась на спине, а он сверху. Она испуганно дернулась. И обнаружила, что не может пошевелиться. Его твердая возбужденная плоть решительно пролагала путь между ее бедрами. Колени Аннабель сами собой приподнялись и обняли Себастьяна. Она застонала. Да, когда дело касалось его, всякая мораль или скромность покидали ее… В его глазах светилось понимание.

– Я тщательно подбираю свое окружение, – сказал он, – только таких, кто, глядя мне в глаза, совершенно неспособны скрыть своих мыслей. Тогда я вполне могу позволить себе верить им на слово.

Аннабель рассмеялась.

– Постарайся, чтобы никто об этом не знал. Иначе твоя жизнь сильно усложнится.

Внезапно его взгляд стал напряженным. Она чувствовала мощную пульсацию в преддверии разрядки…

Себастьян перевернул ее на живот.

Он перебросил ее спутанные волосы через плечо, горячий язык коснулся шеи. Сколько жажды чувствовала она в его поцелуях, в прикосновениях к покрытой нежным пушком коже и потаенным местечкам, которые вновь ожили. Аннабель выгнула спину, наслаждаясь ощущением крепких мышц и жестких волос на его груди, прижатой к ее плечам.

– Мне нравится твой смех, – пробормотал он между ласками. – Он такой мелодичный.

– Лучше музыки Мендельсона?

Он прикусил изгиб ее шеи, совсем чуть-чуть, и она ахнула.

– Лучше, – ответил Себастьян, – гораздо лучше.

Его руки скользнули между матрасом и шелковистой тяжестью ее грудей, и от ласкового прикосновения к затвердевшим розовым соскам с ее губ неожиданно сорвался стон. Удивительно, о ее теле он знал такие вещи, о которых она даже не подозревала, и чем больше тайн он открывал ей, тем больше она покорялась ему, и вот уже в мире не осталось ничего, кроме ощущений, пока… сзади не прижались его бедра, раздвигая ей ноги, чтобы войти внутрь.

Аннабель замерла, как только догадалась о его намерении.

Его голос у ее уха был загадочным и мягким, как черный шелк…

– Ты позволишь?..

Она возбужденно сглотнула. Его губы были такими мягкими, такими нетерпеливыми, он приник к изгибу ее подбородка, нежно покусывая, золотистая щетина слегка покалывала ей кожу.

– Да, – прошептала она.

Да, да, и еще раз да. Скоро она будет согласна на все, она и сейчас полностью в его власти.

На этот раз не было никакой борьбы, лишь плавное, горячее скольжение, радость от того, что она снова соединяется с ним. Аннабель зарылась в прохладные простыни пылающим лицом, когда Себастьян приподнял ее бедра немного выше. Ее пальцы беспомощно вцепились в матрас.

Платон ошибался. Недостающая половина души вовсе не сатирическая выдумка. Чувство завершенности, когда они с Себастьяном сливались в одно целое, было пугающе, радостно реальным. Все казалось таким правильным и настоящим, будто никогда не должно было закончиться. И снова он скользящими толчками настойчиво вел Аннабель к экстазу, его пальцы ласкали ее между ног, пока она не растворилась в отдаленном эхе собственных криков. И все же в пылу страсти ее пронзил укол сожаления оттого, что он отстранился, вместо того, чтобы найти освобождение внутри нее…

Они лежали, расслабившись, безвольно переплетя руки и ноги, он на спине, она прижималась к его боку, закинув вялую ногу на бедра Себастьяна. Щека Аннабель прижималась к его груди. Именно там, казалось, сосредоточился его восхитительный аромат. «Все дело в волосках, – думала Аннабель, перебирая их пальцами. – Как мудро со стороны мужчин иметь маленькую ароматную шерстку именно там, куда они так любят класть голову женщины».

Себастьян лениво водил пальцами по ее затылку, нежно поглаживая кончиками пальцев кожу головы, и ей хотелось замурлыкать, как довольная кошка. Через несколько часов наступит утро, все закончится. И все же такого удовлетворения Аннабель не чувствовала уже много лет, если вообще когда-либо испытывала – то было глубокое, тихое спокойствие, будто на мучительный вопрос наконец-то получен долгожданный ответ и все встало на свои места. Может быть, позже она и пожалеет о том, что снова не смогла устоять перед искушением. Но не сейчас.

Аннабель провела пальцами по груди Себастьяна, как раз там, где в ровном ритме билось его сердце.

– Тогда… – произнесла она, – когда я пришла к тебе…

Себастьян приподнял ее подбородок большим пальцем.

– О чем ты?

Ей было неловко говорить, труднее, чем она ожидала.

– Когда ты сидел в кресле, – объяснила она.

– Ах тогда, – сказал он, и его глаза вспыхнули.

– Знаешь, я никогда раньше… Просто читала о таком. В некоторых книгах.

– В некоторых книгах? – повторил он, приподняв одну бровь.

– Да. Иногда случайно натыкаешься на… описания… в древнегреческих манускриптах. Или видишь на греческих вазах.

– Значит, я должен благодарить древнегреческую керамику, – пробормотал Себастьян, переведя взгляд на ее губы.

И, невероятно, Аннабель была уверена, что, если бы он захотел, она и сейчас смогла бы проделать то же самое…

Одной рукой Себастьян убрал назад ее непослушные пряди.

– Кто он? – тихо спросил он.