Мой любимый враг

Мужчина сбежал по лестнице, дворецкий уже вновь открыл дверь, и советник выскочил на улицу. Я осталась стоять в одиночестве посреди темного коридора, и мне вот совершенно не хотелось идти к той открытой двери…

Из комнаты высунулась седовласая голова, Эмелисса, нашарив на голове очки, натянула их на нос и громко прошипела:

— Ну подойди, чего встала? Не приведи Мироздание, госпожа увидит, что мы ночью по дому шарохаемся!

Я поспешила к ней, мысленно проклиная тот день, когда решила пойти попрощаться с Элой. Обошлась бы и без прощания, мне следовало сбежать в ту ночь и вернуться лишь… никогда. Наверное, мне всегда хотелось сбежать из-под родительской опеки, но не так же далеко! Я проскочила мимо женщины внутрь маленькой комнатки, и экономка захлопнула дверь.

В свете единственной свечи ее лицо казалось высушенной на солнце сморщенной виноградиной, и было таким же темным. Веснушки осыпали ее щеки, лоб, нос и даже веки, а нижняя губа была тоньше верхней.

— Взрослая совсем, — пробормотала она, усаживаясь на узкую кровать у зашторенного окна. Сухощавая рука потянулась к стакану воды на прикроватной тумбочке, и только после того, как женщина осушила его, спросила:

— Сколько лет-то тебе?

— Восемнадцать.

— У кого работала? До Темных ночей-то еще два месяца.

Я открыла и закрыла рот, не зная, что ответить. Грей не объяснил, что мне следует оставить в тайне, так что пришлось додумывать самой.

— У Его Сиятельства.

— Господин Бомаль сказал, что ты из знатного рода.

— Я младшая дочь графа Де Согне. Амели. Меня зовут Амели.

— Де Согне? — старушка вскинула голову, всматриваясь в мое лицо. — Знавала я твоего деда… Давненько это было. Еще девчонкой была, а граф-то тогда только женился, да все пытались завести дитя… Уж потом получилось, да все сыновья рождались, а я на площади работала, лимонад продавала, так твоя бабка меня все пирогами угощала. Эй, ты чего?

Я мотнула головой, быстро вытирая слезы тыльной стороной ладони. Почему-то рассказ Эмелиссы затронул что-то в глубине души, и так отчаянно захотелось домой… И туда, на площадь, где я была всего лишь однажды.

— Не реви. Работать в доме Бомалей мечта, тут тебе и комната своя, и оплата как в замке, и свободного времени полно. Ты так и вовсе будешь занята лишь по утрам да поздней ночью, а на заднем дворе есть даже беседка, куда можно выйти. Да и горничные все сплошь болтушки, скучно не будет. Разве что Шая — девка противная, с ней не заводи дружбы.

— Госпожа Бомаль не всегда нуждается в услугах камеристки? — спросила, шмыгнув носом. Не реветь не получалось.

— После завтрака она уходит на третий этаж, что под крышей. Он полностью принадлежит ей. Там рисует, читает, танцует — и так до самого ужина, после которого уходит к озеру, там долго сидит, глядя на воду, и только потом идет спать. Вот тогда и нужна твоя помощь — воды нагреть да помочь волосы промыть, они у госпожи длинные, едва ль по полу не волочатся.

Я похлопала глазами, вспоминая, чем меня пытался удивить Грей Бомаль, когда сказал, что я не знаю, что входит в обязанности камеристки. Задала этот вопрос Эмелиссе, и та хохотнула.

— В том и необычность! Вот чем занимаются личные служанки господ в Лостако? Помыть, убрать, привести одежду в порядок, одеть, сделать прическу. Здесь же ты будешь слоняться без дела, благо хоть вход в библиотеку свободный, — Эмелисса пожевала губами, задумавшись. — А, и, конечно, еще кое-что — готовят все по очереди. В доме есть кухарка, но госпожа Бомаль предпочитает каждый раз что-то новенькое, а по ее словам, еда, приготовленная одними и теми же руками, надоедает.

Ужас пронзил сердце. Я никогда не готовила!

— Тебе тяжко придется, раз ты из знатного рода. Ты, поди, и к плите ни разу не подходила?

— Нет, — сиплым от страха голосом пробормотала я. Святое Мироздание, я ж просто отравлю эту неизвестную мне женщину! — А дети? Кто следит за ними?

— У них есть няньки. Вот только передвигайся по дому осторожно — восемь малышей, которые только-только стали драконами, то еще испытание.

“Да и восемь малышей не драконов — тоже испытание”, — подумала я, но вслух произносить не стала. Уже хотелось занять свою новую комнату, и Эмелисса, словно прочитав мои мысли, поднялась с кровати.

— Твоя спальня примыкает к покоям госпожи, — рассказывала экономка, пока мы шли в правое крыло дома. Миновали коридор, завернули за угол, и здесь женщина остановилась у узкой двери. Длинным ключом открыла замок и, толкнув ее, пропустила меня вперед.

Внутри было темно, но Эмелисса на ощупь нашла спички и, чиркнув ими, зажгла свечку в хрустальном подсвечнике с маленькой ручкой. Свет выхватил из темноты такую же кровать, как в спальне экономки, тумбочку, справа от двери — стол и стул. Слева стоял низкий комод с четырьмя горизонтальными ящиками. Увидев его, поняла, что мешок с вещами из повозки забрать забыла. Не то чтобы расстроилась этому факту, но складывать в комод мне теперь было нечего.

— В тумбочке гигиенические принадлежности, в столе — писчие, в комод сложишь вещи.

— У меня их нет.