Мой мальчик

Рейчел жила в районе недалеко от Кэмден-Лок, в высоком узком домике, полном книг, антикварной мебели, старинных фотографий ее красивых, овеянных ореолом романтики родственников из Восточной Европы, и на минутку он обрадовался, что ее дом и его квартира никогда не встретятся, если современные сейсмические условия Лондона радикально не изменятся. Ее дом повел бы себя приветливо и гостеприимно, а его – холодно и чопорно, и ему было бы за него стыдно.

Она подошла к лестнице и закричала, задрав голову:

– Али! – Нет ответа. – Али! – Ничего.

Она взглянула на Уилла и пожала плечами:

– Он в наушниках. Пойдемте наверх?

– Он не будет против? – В свои двенадцать лет Уилл был бы однозначно против по причинам, о которых ему не хотелось вспоминать.

Дверь спальни Али была неотличима от дверей других комнат: ни черепа с костями, ни таблички «Не влезай – убьет!», ни хип-хоперских граффити, однако, войдя, вы точно понимали: эта комната принадлежит мальчику, застрявшему между безрадостным детством и юностью в 1994 году. Здесь было все: и плакат с Раеном Гиггсом [52] , и плакат с Майклом Джорданом [53] , и плакат с Памелой Андерсон [54] , и наклейки с картинками из игры «Супербратья Марио»… [55] Социолог будущего смог бы датировать эту комнату с точностью до дня. Уилл взглянул на Маркуса – тот был явно озадачен. Продемонстрировать Маркусу плакаты с Раеном Гиггсом и Майклом Джорданом было все равно что привести обычного двенадцатилетнего мальчика посмотреть на Тюдоров в Национальной портретной галерее.

Али, пялившийся в экран своего компьютера, из-за наушников, очевидно, не услышал прихода гостей. Рейчел подошла, похлопала его по плечу, и он подпрыгнул.

– А, здрасьте. Извините. – Али встал, и Уилл мгновенно понял, что ничего из этого не выйдет. Али был крут: баскетбольные кроссовки, мешковатые скейтбордерские штаны, косматые волосы и даже серьга в ухе. Казалось, на его лицо нашла туча, когда он увидел ярко-желтые штаны и мохнатый свитер Маркуса.

– Маркус, это Али, Али, это Маркус, – представила Рейчел. Маркус протянул руку, и Али пожал ее почти насмешливо. – Али, это Уилл, Уилл, это Али. – Уилл взглянул на Али и лишь слегка приподнял брови. Он решил, что, может быть, Али оценит его сдержанность.

– Ребята, хотите здесь немного пообщаться? – спросила их Рейчел. Маркус посмотрел на Уилла, и Уилл кивнул, пользуясь тем, что Рейчел стояла к нему спиной.

– Ага, – сказал Маркус, пожав плечами, и в это мгновение Уилл его обожал, просто обожал.

– Хорошо, – согласился Али с еще меньшим энтузиазмом.

Рейчел и Уилл спустились вниз, но через десять минут, которых хватило, чтобы Уилл начал мечтать о том, как они вчетвером снимут на лето домик в Испании, они услышали хлопок входной двери. Рейчел пошла посмотреть, что случилось, и через несколько минут прибежала обратно в гостиную.– Мне кажется, Маркус ушел домой, – сказала она.

Глава 27

Маркус решил, что постарается изо всех сил. Он понимал, что обед с Рейчел очень важен для Уилла и что, если сегодня он с успехом сыграет свою роль, Уилл, может быть, тоже как-то поможет ему с Элли. Но этот Али не дал ему ни единого шанса. Когда Уилл и Рейчел спустились вниз, Али посмотрел на него несколько секунд, а потом вдруг взорвался:

– У вас ничего не выйдет!

– Не выйдет? – спросил Маркус, пытаясь выиграть время. Кажется, он в этом разговоре уже что-то упустил, хоть и не понял, что именно.

– Говорю тебе, если твой папа начнет встречаться с моей мамой, ты – покойник! Без шуток. Покойник.

– Да он классный, – проблеял Маркус.

Али посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Да мне плевать, классный он или нет. Не хочу, чтобы он встречался с моей мамой. Поэтому чтобы я не видел здесь больше ни его, ни тебя, понял?

– Хорошо, – кивнул Маркус, – правда, мне кажется, это решаю не я.

– А ты постарайся. Иначе ты – покойник!

– Можно мне поиграть на твоем компьютере? Какие у тебя есть игры? – Маркус понимал, что попытка сменить тему срабатывает не всегда. Иногда это действует, но, видимо, не в тех случаях, когда тебя угрожают убить.

– Ты меня слышишь?

– Да, но… Мне кажется, в данный момент я ничего не могу поделать. Мы пришли на обед, и Уилл… то есть мой папа – я зову его Уиллом, потому что… ну, не важно, он разговаривает с Рейчел, то есть твоей мамой…

– Сам знаю, что с моей мамой!

– …внизу, а если честно, она ему очень нравится, и кто знает? Может, и он ей нравится, тогда…

– ОН ЕЙ НЕ НРАВИТСЯ! ЕЙ НРАВЛЮСЬ ТОЛЬКО Я! – вдруг заорал Али. – ЕЙ НРАВЛЮСЬ ТОЛЬКО Я!

Маркус начал понимать, что Али не в себе, и не знал, как действовать в подобных обстоятельствах. Интересно, думал он, случалось ли с ним такое прежде, и если случалось, то не лежит ли здесь где-нибудь парень, который побывал на его месте, – может, под ковром, порезанный на кусочки, или, связанный, в тумбочке, где Али кормит его раз в день объедками своего ужина. Этот парень, наверное, весит килограммов двадцать и уже разучился разговаривать, поэтому никто не поймет его мычания, да и не услышит его, – даже собственные мама и папа, которых он больше никогда не увидит.