Мой механический роман

Мне приходится перенаправлять ее дважды — здесь много комнат, и практически целое крыло этого дома всегда было для меня и моих различных «предметов развлечений», как мама называет мои игровые приставки и прочее — но нам удается это сделать. Я сажусь на край кровати, и она наполовину отталкивает меня назад, и мы оба оказываемся лицом к лицу.

— Может, поговорим о Хроматике? — она спрашивает.

— Позже. — Я провожу рукой по ее лицу и притягиваю ее для поцелуя, который становится глубже.

А потом углубляется еще больше.

Ее нога скользит между моей, и я провожу пальцами по ткани ее платья. Я буду честен, мне нравится, когда она так близко ко мне. И мне бы хотелось сделать больше, но я не хочу, чтобы она думала, что я привел ее сюда только для этого.

— Как дела? — Спрашиваю я.

К моему удивлению, она напрягается.

— Что?

— Ты, — говорю я. — Как все? Физика, семья и все такое.

— Ой. — Она прочищает горло. — Нам не обязательно об этом говорить.

— А что, если я захочу?

— Нечего сказать.

— Это нормально. Я все еще могу спросить, не так ли? — Она сидит на секунду, глядя на меня. — Ты действительно хочешь знать? — она спрашивает меня. Я тоже сажусь, отзеркаливая ее.

— Да, конечно.

— Это глупо.

— Нет, это не так.

— Так.

— Это ты. Это не глупо.

— Фу. — Она закрывает глаза. — Ты ужасный, — шепчет она.

Я думаю, что, возможно, я был прав, спрашивая ее, не случилось ли что-то, поэтому я притягиваю ее к себе и ложусь обратно, на этот раз положив ее голову мне на грудь.

— Что такое? — спрашиваю я ее.

— Мои родители. Они спорят о том, кто будет платить за мое обучение в колледже. — Она зарывается лицом в мою рубашку. — Я чувствую себя такой виноватой.

— Почему?

— Моя мама настаивает на том, чтобы мой отец заплатил и за меня, и за Гейба, поскольку он убедил Люка бросить учебу. Я сказала ей, что могу просто попытаться получить финансовую помощь или что-то в этом роде, но она продолжает говорить, что мой отец должен мне. И дело не в том, что он не хотел бы этого делать или что-то в этом роде, просто…

— Дорого? — Спрашиваю я.

— Это очень дорого, — выдыхает она. — И я ненавижу принимать чью-либо сторону.

— Тебе? Придется принять чью-то сторону.

— Честно говоря, я думаю, чтобы просто не принимать ничьей стороны. Просто должен быть способ держаться подальше от них.

Она рассеянно рисует маленькие круги на моей груди.

— Но, кажется, прошло много времени с тех пор, как кто-либо из них смотрел на меня так, будто я для них особенная, понимаешь? Как будто я была их дочерью. Она вздыхает. — Теперь я просто еще одно бремя, из-за которого им приходится бороться.

— Это не правда. — Я удивлен, насколько я непреклонен в этом отношении.

— Я знаю, что это не так на самом деле правда, я просто… — Она снова вздыхает. — Я просто хочу быть с тобой и забыть обо всем этом, — шепчет она, и, поскольку я не знаю, что еще делать, я целую ее в макушку.

— Я могу помочь тебе подать заявку на стипендию и прочее в Массачусетский технологический институт, — говорю я ей. — Должно быть много грантов для женщин-инженеров. Я уверен, что если я спрошу у своего консультанта идеи, мы сможем найти некоторые…

— Тебе не обязательно решать это за меня, Тео. — Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Я имею ввиду я решаю эту проблему, — говорит она, указывая на то место, где мы сейчас запутались на моей кровати.

— Я не думаю, что проблема решена, Бел, — осторожно говорю я ей. — Но я могу помочь тебе с заявлениями, а потом…

Но я останавливаюсь, когда она смотрит на меня.

— Ты действительно просто… делаешь проблемы других своими, не так ли? — тихо спрашивает она меня. — Это должно быть тяжело.

— Что? — Я моргаю, глядя на нее.

— Ты просто… ты никогда не говоришь: «К черту, это отстой», понимаешь? Вот почему ты так тяжело переживаешь поражения, как на региональных соревнованиях. Ты берешь ожидания каждого, его тревоги и страхи и впитываешь их, как губка, а как насчет тебя?

— А что со мной?

Она поворачивается, пока не оказывается надо мной, глядя мне прямо в глаза.

— Тебе не обязательно делать мир идеальным только для того, чтобы люди любили тебя, — говорит она.

Я глотаю.

— Это… дело не в этом, я не…

— Тео —. Она ползет по моей груди, пока мы не оказываемся лицом к лицу, нос к носу.-,Я обещаю, что ты мне по-прежнему будешь нравиться, даже если у меня когда-нибудь возникнет проблема, которую ты не сможешь решить, — говорит она, и, поскольку я не знаю, что еще делать, я поднимаю голову и целую ее так сильно, как только могу.

Она целует меня в ответ, и настроение между нами меняется. Мы настолько поглощены этим моментом, что ни один из нас не замечает чужих звуков в доме, пока не раздаются шаги, поднимающиеся по лестнице.

— Тео! — голос моего отца.

Бел поспешно скатывается с меня, и мне удается привести себя в приличный вид, как раз в тот момент, когда в комнату входит отец.

— Тео. — Рот моего отца раздраженно сжимается, его глаза переводят взгляд с меня на Бел и снова на меня. — Я думал, ты сказал, что будешь заниматься футболом.

— Я был там, говорю я. — Я пошел домой пораньше.

— Почему?