Мой механический роман

С тех пор так много изменилось, но то, что я чувствую, когда смотрю на нее… все так же. Так же глубоко и с гордостью, как и всегда.

Видео, очевидно, сосредоточено на самом нокауте, запись волнительна для меня, быть вне моего последнего национального соревнования… это не то, чего я ожидал. Да, мне грустно, и мне бы хотелось быть там, но на самом деле я чувствую некоторое облегчение от того, что сейчас я не обязан управлять ботами. Это была моя работа — нести всех так долго, что часть меня подозревает, что все мое тело физически возмущается при мысли о том, чтобы сделать это снова. Когда я то и дело вступал в спор Кая с Эмметом о том, смогу ли я еще водить бота, я был очень растерян, потому что знаю, что на мне лежит обязанность быть человеком, который никогда никого не подводит. Если бы они согласились, что я все равно должен это сделать, я бы встал с постели. Я бы ни секунды не задавался этим вопросом. Но, честно говоря, я рад, что в конце концов это теперь не в моих руках.

Даже если Мак был прав насчет того, что я обязан этой команде, Бел была более права, как и Дэш. Я не команда; мы — команда. Мы вместе создали этих ботов, и мне не потребовались двадцать четыре часа непрерывной рвоты, чтобы понять, насколько я им доверяю… каждому из них. Потому, что даже если бы они не смогли сюда попасть без меня, без них меня бы нигде не было. У них есть все, что им нужно, целый год неустанной работы, и я чувствую облегчение — нет, я радуюсь — что теперь я точно знаю: я им не нужен, чтобы победить.

Так что для меня грустно не то, что я не управляю, а то, что я не участвую в этом, выиграют оини или проиграют. Люди в этом пятнадцатисекундном видео, которое я постоянно смотрю, — мои лучшие друзья во всем мире. Они моя команда. Мы провели последние недели, месяцы и годы вместе, строя дерьмо, которое позволяем другим людям разрушать, и почему-то единственное, что никогда не разрушиься, — это связь, которую мы имеем друг с другом.

Даже — я надеюсь — между мной и Бел.

В дверь стучати я слегка приподнимаюсь, думая, может быть, кто-то вернулся во время перерыва на обед, чтобы сообщить мне, как проходят соревнования, но внутрь проскальзывает моя мама. Я предполагаю, что Маку пришлось ей позвонить.

— Привет, дорогой, — говорит она, прокрадываясь в комнату на цыпочках, как будто ожидает найти на полу подростка-мужчину, что определенно так и есть. — Я разбудила тебя?

— Я не сплю. — Я выпрямляюсь. — Хотя все еще неважно себя чувствую.

— Ах хорошо. — Она откладывает сумочку и вздыхает. — Неподходящее время, да? Ты никогда не болеешь, малыш.

— Да, знаю. Не круто. — Она права. Я никогда не болею. — Хотя тебе не обязательно было приходить.

— Конечно, я это сделала. Она протягивает руку, проверяя мой лоб. — Я думаю, в инструкции написано, что нужно сделать это, — бормочет она, слегка нахмурившись, — хотя я не могу сказать, что знаю, что должна делать.

Я ничего не могу с этим поделать. Я смеюсь.

— Ты молодец, мама, — говорю я. — Я думаю, что в путеводителе, вероятно, есть много субъективных советов.

— Правда, это может быть несколько противоречиво, — со вздохом признается она. — Ради этого я оставила тайский массаж.

— Папа не придет, да? — спрашиваю я, уступая ей место, когда она устраивается рядом со мной. Она обнимает меня и кладет мою голову себе на плечо, что успокаивает.

— Ты хочешь, чтобы он это сделал? — спрашивает она.

Честно говоря, это была бы пустая трата его времени. Не то чтобы он обычно приходил сюда для подобных вещей, но я действительно не против. Его время ограничено, и, поскольку мы с самого начала не так уж близки, я бы предпочел не беспокоиться о том, жаждет ли он вернуться к работе или нет. В основном я просто чувствую себя виноватым, когда он обязан выполнять свои отцовские обязанности.

— Все в порядке, — говорю я, задаваясь вопросом, почему мне приходится заставлять себя иметь в виду именно это. — Значит, я не участвую в соревнованиях или что-то в этом роде…

Я замолкаю, когда в сумочке у мамы гудит телефон. Она протягивает руку, и, что удивительно, мой отец звонит ей по FaceTime.

«Ну, вспомнили дьявола». Она нажимает кнопку «Ответить» и поднимает экран, чтобы мы оба его заполнили.

— Наш птенец еще жив, Матео, — кричит она моему отцу, взъерошивая мои волосы. — Мы все еще убиваемся ради этого воспитания детей.

— Отлично, — усмехается мой отец. Никто не смешит его так, как моя мама, но он все равно обращает на меня свое внимание. — Ты хорошо себя чувствуешь, малыш?

Хорошо, я знаю, что сказал, что не хочу, чтобы мой отец бросал все ради меня, но это не значит, что мне не нравится слышать, что он все еще хочет со мной поговорить.

— Да, пап, — говорю я, зарываясь немного глубже в бок моей мамы. — Я в порядке.

Бел