Мои Милфы

Помимо этого, радостного открытия, было другое, нерадостное. К концу поездки, она утвердилась в своем мнении, что дедушка чего-то стыдится. Но, чего?!

Ответ на этот вопрос звучал совсем грустно, так, что сложно было в него поверить, хотя верить приходилось: Дедушка стыдится ее. Он стыдится своей внучки, своей любимой Миранды.

Почему? За что!? А главное: почему здесь, когда они наконец-то там, где так долго мечтали побывать вместе?

Эти мысли перебила череда событий, когда они приехали к родственникам, которых Миранда раньше слышала только по телефону и видела только на фотографиях. Мелькание «журналов» продолжилось, правда не таких живописных, как в центре города. Множество знакомых-незнакомых лиц были, как будто она встретила актеров фильма, после снятия грима. Лица, раньше смотревшие с фотокарточек, были похожи, но прежнего лоска не было.

Звучало множество голосов, некоторые «выквакивали» слова, как таксист, другие произносили, напротив, растянуто. А в целом, все смешалось в одну ярко-жаркую массу людей и эмоций, от которой она быстро почувствовала себя уставшей.

На какое-то время провалилась, вспомнила поездку в плацкарте в Николаевское с мамой. Где, в начале пути все сидели, чопорно разговаривая, вытирая пот платками, а после того, как стемнело и стало прохладней, достали еду и выпивку, и все приобрело противоположный вид: крики, анекдоты, смех. Миранда даже вспомнила, что их сосед все время рассказывал анекдоты, в основном смешные. Но, когда попадались неприличные, мама закрывала ей уши руками, а ее тогда жутко раздражали эти ее руки-селедки, с длинными сухими пальцами.

В конце воспоминания, она поймала себя на мысли, что сейчас этих рук ей очень не хватает. На время захотелось, чтобы кто-то закрыл уши от незнакомых слов, разных произношений и какого-то общего бестолкового шума, наигранного и ненастоящего.

Очнулась, обнаружив себя рядом с холодильником, сидящей на маленьком табурете. Напротив, прислоненный к стенке, стоял чемодан. Дедушкин огромный чемодан с ребрами из дерева поперек кожаной поверхности, на углах, с металлическими набивками. Тот самый, с которым она так часто играла в детстве. И представляла, как они с дедушкой берут его и отправляются в больше путешествие. С трудом толкала, возила его по полу длинного широкого коридора дедушкиной квартиры, изображая что-то среднее, между паровозом и слоном, произнося «чу-х-х» и «у-у-у-м».

Тем временем, из дальней комнаты доносились разговоры-крики. По отдельным частям фраз, Миранда вдруг поняла, что все то время, пока она учила испанский в школе, столько лет готовясь к этому путешествию, их обучали ненастоящему испанскому. Языку, который стразу выдает самозванцев.

Тысячи дурацких выражений, как теперь она понимала, никуда не годных, что-то вроде «как вам аккомпанемент». И кому может пригодиться это «как вам аккомпанемент»? Да, их также учили и просторечному «пшел вон», но учили говорить это почти так же, как и про аккомпанемент.

Еще в такси Миранда подумала, а осознала только сейчас, что настоящая испанская речь, помимо, конечно же, самих слов, состоит из того, как их говорят. Поэтому, сухое «ви-тэ», которое требовала выучить Маргарита Петровна, как и другие просторечные выражения, не имели, здесь никакого смысла. Даже если бы Миранда их повторила, точь-в-точь, удивив какого-нибудь дворового мальчика богатством слэнга, тот бы ничего не понял.

И кому я сейчас хочу сказать «пшел вон», так, чтобы меня поняли!? – удивилась она своей странной мысли.

Вспомнила смешные переводы фильмов, которые она смотрела на кассетах, где были выражения «иди ты к такой-то матери» или «ах ты, сын такой суки». И еще вспомнила фильм про человека, который был шпионом, попал в Нью-Йорк и в закусочной сказал что-то вроде «ну-ка, быстро дай эту хрень, пожалуйста». После «пожалуйста», его выгнали, разоблачили, а может и убили, конца она не помнила.

Но, сейчас почувствовала себя таким же плохим шпионом. Разоблаченной! В чем? Может… что, потратив столько лет и тысяч часов, чтобы выучить испанский «в совершенстве», как того всегда хотел от нее дедушка, она выучила какую-то уродливую кальку, а не сам язык!?

***

– Здесь не принято оставаться у родственников. – сказал дедушка, когда они ехали в гостиницу.

«Слава Богу!» – подумала Миранда, но ничего не сказала. Только представила, как жуткая орущая голова тети Руанды нависла бы над ней утром «ты как, девочка». А в дальних комнатах опять кто-то, не переставая кричал-квакал на языке, которому она посвятила столько времени, но который остался для нее чужим, как и все здесь.

На этот раз, таксист попался немногословный. Сухой дядюшка неопределенного возраста, похожий на индейца. Оказалось, не лучше, даже хуже. Дедушка пытался с ним заговорить. То шутил, то чуть ли, не просил какого-то совета. В конце концов, сказал что-то о ней, Миранде, как будто, если другое не сработало, воспользовавшись «секретным» оружием.