Мой милый Фантомас (сборник)

Правда радость уже в который раз оказалась преждевременной: что-то там подогнулось, что-то недодюжило – сооружение свалилось… Но вы же понимаете, лиха беда начало, учинилась вторая попытка. По обыкновению она получилась не только устойчивей, но и креативней: архитектор не ограничился коленями – случилось дерзновение опорой сделать уже ступни. Тохас, соответственно, брал новую высоту. Согласитесь, сложность фигуры в этом случае по экспоненте возрастает… Ну да, обрушение произошло и на этот раз.

Естественно, акция сопровождалась отчаянными комментариями с нашей стороны. «Да что ж ты ноги смежив держишь, – сердечно сетовал Вова Болкисев. – Расшоперить же надо, устойчивей будет. Эффект трех опор…»

– А я бы в сторону отполз, – присоединился Санька Наумов, – там ядреней, ноги не скользят.

Согласился наш бригадир:

– Нда, котел-то надежно уперся, а вот мослы – некорректно.

Словом, процесс активно длился, и пока не без потерь.

Однако Измаил кто брал? – да простой русский мужик!

Сказать есть, после очередного приземления была сделана передышка – друган предпринял неподвижность. Однако вы уже в курсе, существует затишье перед боем. Момент расчета, осмысление предстоящих действий. Хочешь любви, умей зарабатывать… И тут не могу ускользнуть от некой штукенции. Я, как оказалось, настолько участливо окунулся в судьбу парня, так горячо откликался на все его опыты, что уже заставал себя излагающим шепотком рекомендации при очередных неудачах. Вот и сейчас мысленно взмолился: «Дружище, ну примени же руки! Что ж ты их распустил!» И готов поклясться, мольбы стали услышаны. Именно после моего пожелания гражданин зашевелился, и первым его действием было именно движение длани. Вспоминается, он вяло согнул оную в локте, затем размеренно поднес ладонь к лицу. До крайности удивленно рассматривал внезапную сопричастность. Это действие, надо полагать, изменило ход мыслей: появились дополнительные средства выполнения задачи. Уже все тело пошло шевелиться.

Тем не менее при очередной операции основной упор мужчина, как и прежде, сделал на ноги; однако третьей точкой опоры стало уже не мурло, а рука, к которой вскоре присоединилась и вторая. Чудесно помню его изумление, изобразившееся в глазах, когда стало понятно, что рожу вполне доступно отслонить от земли. Когда же он оказался на корячках, отобразилось истинное торжество (я ощутил подобное купно). С какой основательностью он огляделся. Там произошла голова, насквозь перепачканная глиной, песком и кровью от ссадин, со спекшимися от пыли волосами (кепка, понятно, в начальных полетах была утеряна), – явилась физиономия вместе ликующая, удивленная и достигшая. И, о истина (которая в вине?), торчало убеждение, что во всяком случае грядущее будет светлым.

Не стану погружаться в подробности, откажусь воспроизводить всю забористость перипетий доведения органона до полной вертикали. Случилось освоение, вот что важно, ребята. Он восстал… Это были минуты, право. Какая гордость светилась в его насквозь чумазом лице, какое упоение победителя. Результат стоил борьбы… Соглашусь, предстояли существенные зигзаги, броски и прочие провокации, однако не станем заниматься мелочевкой – основная преграда была взята. А дальше и взгляд, пусть еще уязвимый, пока сбивчивый, налаживался и научался обращаться с окружающими контурами. Да что там, товарищ уже поймал вектор, его взор цепко ухватил перспективу, и организм, несомненно, обрел уверенность – сбить со стези никаким проискам судьбы не удастся… Он тронулся в путь, и поступь… была.

Я долго провожал человека взором, наполненный чувством причастности и надежды. Скажу больше, меня одолевал пафос, теребило уважение ко всякой личности и, по гамбургскому счету, нации. Я, с невольно стиснутыми зубами, опрокинутый в редкую эмоцию силы, смотрел вслед неровно удаляющемуся силуэту.

И впрямь, парень перемещался оснащенный достоинством поступившего человека. Он доставлял себя домой, он был преисполнен чувством долга. И грезилось человеку, конечно, за напором – идет приближение к основаниям. Жена – нимфа во плоти, твердая в определениях и неукоснительная в поступках, воплощающая взгляды на реальность сжато и доходчиво, отсюда расширяющая обзор, домушка – неукоснительный параллелепипед, наполненный веществом собственности и фундаментальности, детки – провокаторы бесхитростных и точных эмоций, радостный символ продолжения. Шла величайшая обоснованность рефлекса, акции.

Вестимо, изрядно шатало, путь получался извилист как полет дрозофилы. А кто говорит, что существовать легко! Положим, он не был крепок в моменте, но тверд в намерениях. Преодоление, дорогие мои, вот извечный и достойный императив. Наш экземпляр претворял этот постулат стоически и капитально.

Иначе говоря, высоченное, недалекое от зенита солнце лупило благонамеренно и веско – неназойливая отрада покоилась в пропитанных целесообразностью минутах…

Ну так что – за здоровье?

Вася, или Долг Родине