Мой милый Гаспаро (СИ)

— Павел Александрович как раз тот самый человек, о котором я говорила вам накануне вечером.

— Что за человек? — пробубнил себе под нос подслушивающий разговор Гаспаро, но они уходили и дальнейшего разговора уже не было слышно.

Он смотрел, с каким восторгом разглядывала цветы в своей корзине Юлия, какие у неё были счастливые глаза, и желание сделать её ещё более счастливой росло. Только это было желание видеть её счастливой из-за него самого, а не из-за внимания кого другого. Неведанное доселе чувство ревности бушевало в душе Гаспаро, и он, сорвавшись с места, умчался скорее прочь от усадьбы…

Не дойдя до входа в дом, сёстры Захаровы внимательно выслушали воспитательницу и предложение Павла Александровича об удочерении. Не веря такому счастью, девушки растерянно улыбались, выполнили реверанс, и Алёна молвила, взглянув на кивнувшую ей в поддержку сестру:

— Мы сочтём за честь и сделаем всё, чтобы не разочаровать Вас.

— Вот и славно, — хлопнула в ладоши довольная воспитательница, указав девушкам спешить в зал музицировать, а сама ещё некоторое время о чём-то беседовала с Азарьевым в саду, после чего тот нежно поцеловал её руку и прогулочным шагом ушёл к ожидавшей у ворот коляске.

За всем этим из окна коридора сёстры Захаровы молча наблюдали, оставив корзины цветов стоять у зала, где должен вот-вот начаться следующий урок. Трепет в их душах лишь рос и, когда воспитательница приближалась, поспешили убежать в зал к остальным, где девушки то наигрывали мелодии на музыкальных инструментах, то читали выразительно стихи с листов…

— А вот и наши любимицы фортуны! — тут же настала тишина, когда сёстры резко остановились посреди зала.

— А ты завидуешь? — встала Алёна перед той, кто воскликнул те слова будто с искоркой насмешки.

— А чего мне завидовать? У меня родители есть, — ухмыльнулась та. — И старика в мужья мне не пророчат. Молодой он!

— Этот старик не мужем нам мечтает стать, а отцом, — широко раскрыла глаза Юлия и со счастливой улыбкой добавила. — И таким добрым кажется!

— Хорошо, чтоб таким и оказался, — только и успела сказать ещё одна из девушек, как воспитательница вошла в зал…

* — из «Добродетельная Розана», В. Л. Лазаревич, 1782 г.

Глава 8

Наберу цветочков в поле,

За собой буду бросать:

Чтобы миленький не доле

Меня мог, как вмиг, сыскать.

А не то аукну в горе:

«Ты ау, ау, мой свет!

Долети мой голос вскоре,

Где мой миленький живет».

А намедни мой любезный

Рассердился на меня,

Но, увидя взор мой слезный,

«Поцелуй, — сказал, — меня!»

Я сама проста не буду

И наделаю проказ:

Если миленький захочет,

«Поцелуй, — скажу, — сто раз!»

Так мечтавши, приуснула,

Будто на крутой горе;

Вдруг проснулась, встрепенула:

Ясно-ясно на дворе.

Изголовьице смочила,

Дав обильно течь слезам.

«Не увижусь, — говорила, -

Ах, сегодня с милым я!»*

Ещё пока пела, стоя у раскрытого балкона, Юлия мельком поглядывала в сад, где заметила какое-то движение и была крайне удивлена увидеть крадущегося с букетом в руках Гаспаро. Скрыть удивление смогла… Музыка и строгий взгляд воспитательницы, которая дирижировала девушкам, играющим на музыкальных инструментах, заставляли продолжать петь…

Когда же урок был закончен и девушки оставляли зал, уходя в столовую для ужина, Юлия шагнула к балкону, но уже не знала, где скрывается Гаспаро. Сердце взволнованно билось, надежда грела, что прибыл он к ней и что так рьяно пытается заполучить её внимание…

— Ты что? — встала рядом сестра, и мечтания прервались.

— Он где-то здесь, — прошептала Юлия. — Я видела его… И с букетом он был.

Как в мечте, только произнесла она эти слова, со стороны балкона влетел букет роз и пал на пол, а из него вывалилась записка. Алёна тут же её подняла, пока Юлия, словно заколдованная, поднимала цветы и с воодушевлением прижимала их к груди.

— Ишь ты, — удивилась, прочитав написанное, Алёна, и сестра выхватила записку.

— Без тебя нет света, с жизнью не справиться, — прочитала она и ещё крепче прижала цветы к груди. — Неужто…. правда?

— Ты что? Это же бедные итальянцы, — смотрела удивлённая Алёна, но тут же ухмыльнулась с обидой. — А Фабио ничего такого для меня не сделал… А как целовал, негодник!

— Сделает ещё, — верила сестра, но Алёна быстро ушла, будто не желала больше говорить.

Оставив букет в вазе у клавикорда, Юлия спрятала записку в карман и поспешила следом. Однако только вечером, когда уже лежали в постели, она смогла спросить сестру:

— Ты спишь?… Не обижайся на него… Скорее всего ищет способ тоже поближе оказаться.

— Ну тебя, — махнула рукой Алёна и приподнялась на локте. — Куда цветы дела?

— Девочки, тише, а то она опять придёт, — возмутилась соседка, а Юлия скорее шепнула сестре, что оставила букет в музыкальном зале, чтобы не узнала мадам…

— Напиши этому Гаспаро записку, что осуждаю его друга, — шепнула с обидой Алёна и легла под одеяло.

— Будете постоянно болтать, я донесу, — засмеялась другая девушка рядом, и скорее все замолчали, услышав открывающуюся дверь, которая так и осталась приоткрытой…