Мой милый повеса

Мэг протянула руку в надежде нащупать рядом мускулистое плечо Харта. По руке побежали мурашки, когда она во всех подробностях вспомнила, что они вытворяли сегодня ночью. Ее сны стали явью: она замужем за тем, кого отчаянно любит, а он занимался с ней любовью так, что это невозможно забыть. У нее теперь есть все и даже больше того, о чем она могла когда-то мечтать, и осталось только одно: сказать, как она любит его. После этой ночи он должен ей поверить.

Ее вытянутая рука нащупала лишь простыню. Мэг мгновенно забыла про свои мечты и села. Мужа в постели не оказалось. Она нахмурилась. Возможно, у него на сегодня назначена важная встреча, поэтому ему пришлось рано встать и уйти? Возможно, он не хотел ее будить? Выскользнув из постели, Мэг накинула пеньюар, затянула на талии и направилась к двери между их спальнями.

– Входи, – услышала она, после того как легонько постучала.

Толкнула дверь. Харт сидел на краю кровати и натягивал сапоги. Камердинера не было и в помине.

– Доброе утро, муж, – промурлыкала Мэг с улыбкой.

– Доброе утро, – буркнул Харт, не поднимая головы.

Что-то стряслось?

– А мы разве не позавтракаем вместе?

– Мне надо уехать по делам.

– Ладно, но к ужину-то вернешься?

Харт закончил обуваться и встал.

– Нет.

– Но я думала…

Его лицо превратилось в каменную маску.

– Послушай, Мэг, сегодняшняя ночь ничего не изменила.

Улыбка сползла с ее лица: его слова были для нее как ледяной душ. Эта ночь ничего не изменила? Бессмыслица какая-то! Они любили друг друга, подтвердив свой брак. Этот человек, ее муж, что – сумасшедший? То, чем они занимались сегодня ночью, изменило все – по крайней мере для нее.

Так и не сказав ни слова в ответ, Мэг стояла и хлопала глазами, как последняя идиотка, пытаясь понять, как могло получиться, что ее мир, наконец-то наполнившийся, после сказанных им слов превратился в ничто.

Харт открыл дверцы гардероба и, выбирая сюртук, будто между прочим лениво проговорил:

– Иногда между нами может происходить что-то… приятное, но нет причины терять от этого голову.

– Что-то приятное? – эхом повторила Мэг и, сконфузившись, еще туже затянула пояс и запахнула воротник.

– Да, как эта ночь например.

Харт повернулся к ней, натягивая сюртук, но она заставила себя отвернуться.

– Вы этим словом: «приятное» – называете то, что произошло ночью?

Он пересек комнату и остановился перед ней.

– Ты прекрасно знаешь, как это происходит, Мэг: ведь не ребенок же.

Голова у нее дернулась словно от удара.

– Происходит что?

– Браки в высшем обществе. У нас вполне могут быть задушевные отношения, даже иногда можно получать удовольствие от совместного времяпрепровождения, но постоянно таскаться друг за другом нет нужды, разве не так? – Харт даже попытался улыбнуться. – То, что произошло этой ночью, ничего не изменило.

Эти слова опять резанули ее по сердцу как кинжалом. Что с ним не так? Она не могла понять, а потом до нее дошло. И осознание этого стало для нее как удар дубиной по голове. То, чем они занимались минувшей ночью, не было чем-то особенным для него – он наверняка делал то же самое с другими женщинами, и не раз. Это для нее все было внове, в первый раз. Его слова не только опустошили ее, но и разозлили, только она не могла показать ему это, потому что должна оставаться равнодушной. Он хочет держать ее на расстоянии – ей следует поступать точно так же.

– Ну разумеется, – как можно равнодушнее произнесла Мэг и, как в тумане, развернулась и пошла в свою спальню.

Переступив через порог и тихо прикрыв за собой дверь, она привалилась к ней спиной, закрыла глаза и заставила себя дышать медленно и глубоко, не позволив пролиться ни единой слезинке. Хватит, она и так уже наплакалась! Если он хочет держать ее на расстоянии, она не станет возражать.

Тряхнув головой, Мэг вздернула подбородок и сказала себе, что просто займется повседневными делами и станет образцовой женой, пусть и в отсутствие мужа. Ей не привыкать быть одной: много лет она жила в доме, где за молчанием скрывали гнев и ненависть.

Мэг вызвала звонком горничную Эмили и распорядилась приготовить ванну, а дожидаясь в смежной комнате, пока лакей натаскает горячей воды, боролась со слезами и неотступным желанием ворваться в комнату Харта и устроить скандал. Как только ванну приготовили, она отпустила слуг и, сбросив одежду, с удовольствием погрузилась в воду. Потом взяла в руки кусок французского мыла, которое Эмили оставила на стульчике возле ванны, и принялась мыться.

Ночью в объятиях Харта, в его постели, ей стало понятно, что он испытывает к ней какие-то чувства: возможно, не любовь – во всяком случае – пока, но что-то более глубокое, чем просто похоть. Он был так заботлив, ласков и предупредителен! Ему так хотелось сделать все правильно! И у него это получилось! Она отказывалась верить, что это ничего для него не значило, что это ничего не изменило. Ну почему ее муж такой упрямый?

Мэг наконец закончила мыться и позвонила Эмили, чтобы помогла ей вытереться и одеться.

– Его светлость ушел? – пока горничная сушила и укладывала ей волосы, спросила Мэг.

– Да, миледи, кажется…