Мои миры

Я сделал шаг вперёд. Ливень принял меня. Поскольку заранее знал, что промокну до нитки, то это меня не волновало, и я мог спокойно наблюдать за тем, что происходило вокруг. Передвигаясь по щиколотку в воде, рассматривал завораживающую иллюминацию на небе. Было светло, как будто от сияния множества электрических ламп. Видимость великолепная, поскольку дело происходило в пустыне. Те немногие дома, что окружали меня, не могли ухудшить обзор. Создавалось впечатление, что нахожусь в партере на сказочном феерическом представлении. Размер зала: от горизонта до горизонта. Примерно километров тридцать. Сейчас мне кажется, что наверно, так начинался всемирный потоп. А тогда я просто шёл по пустыне ночью один, и мне даже не было страшно.

С тех пор видел не одну грозу в средних широтах. Были грозы, проходящие мимо, из которых широкие столбы молний били в землю. Создавалось впечатление, что гуляет по полям огромное животное на огненных ногах. Обычно от таких молний в деревнях сгорало несколько домов. Были грозы, катящиеся на меня, как многокилометровый и в высоту, и в ширину вал. Наверное, древние греки, видя такую грозу, воображали себе Зевса, несущегося на своей колеснице и разбрасывающего вокруг молнии. Но ту Монгольскую грозу я никогда не мог ни забыть, ни сравнить её с другими.

Я шёл, словно маленький катер в большом море, разрезая сапогами водную гладь. Когда, наконец, достиг домов, то постарался поскорее выбраться на асфальт, поскольку он был расположен несколько выше. Скоро мне пришлось разочароваться. Воды было столько, что не только плотная земля Гоби не успевала впитывать воду, но вода даже не успевала уходить с асфальтового покрытия через широченные пропуски между поребриками. Она переливалась через край.

Надо ли говорить, что к концу моего недолгого путешествия я был совершенно мокрый. Тщетно попытавшись убрать несколько луж и поставить под воду, льющуюся с потолка, вёдра, я понял бессмысленность этой затеи. Затем, резонно рассудив, что буду здесь убираться всю ночь или не буду делать ничего, то результат будет одинаковый, выбрал место поближе к батарее и лёг спать. Проснулся утром оттого, что услышал шаги и понял, что проспал. Времени на создание видимости моей борьбы со стихией не оставалось. Быстро вскочив, привёл себя в порядок. Вошёл капитан.

— Как дела? — спросил он, оглядывая помещение.

— Да всё в порядке, — ответил я, краем глаза успев заметить, что на том месте, где ночью была лужа сейчас оставалась еле заметное пятно. Всё высохло так, как будто никогда ничего и не было. После недолгих разбирательств капитан ушёл в штаб, а я вышел на улицу. Небо было как всегда чистым и безоблачным. Холодно. Ни ветра, ни миражей. Скучно. До лета оставалось несколько дней. До дома оставалось ещё полгода.

ПАВЛОВО НА ОКЕ

Я ехал в город, о котором знал и не знал. Город, о котором слышал с детства. Куда мечтал приехать в юности. Город, мечта моих детских грёз и цель моих детских проклятий. Город, с которым связана вся моя жизнь и в котором ни разу не был. Город, в котором жил мой отец. Отец, который никогда не видел меня. Человек, которому я обязан жизнью и который за всю мою жизнь ни разу мной не поинтересовался. Я ехал в город, который мог стать городом моего детства, со своим сыном. Ехал и знал, что не увижу своего отца, а мой сын своего деда. Он умер. Умер один в своём холостяцком жилище. Так и не увидев своих внуков.

Весенний солнечный день. На деревьях начали появляться первые листочки. Дорога шла по высокому берегу Оки. Реки и противоположного берега не видно. Зато с левой стороны автобуса до самого горизонта, свежей зеленью, красовались берёзовые рощи. Какой красивый край! В Поволжье я бывал и раньше, но, вопреки бытующему мнению, оно мне не очень нравится. Однако эти места притягивали. Сын, несмотря на дальнюю дорогу, вёл себя на удивление спокойно. Для пятилетнего ребёнка дорога тяжеловата, но ни капризов, ни других неприятностей, отвлекающих меня от созерцания и наслаждения, не было.

Город показался чистым, а может, просто на улице были двадцатые числа апреля. Народ, наполнивший автобус в черте города, напомнил фильм «Девчата» — добрый, задорный. Особенной красотой отличались девушки. Я почувствовал себя человеком, вернувшимся в знакомый город через много лет. Словно раньше всё здесь знал, но за годы моего отсутствия произошли большие изменения. Выросло новое поколение. Странное чувство. Оно не оставляло меня всё время пребывания в этом Павлове. Ощущение дежавю. Постоянно преследовало чувство, что здесь я уже был, что всё это видел, только может быть очень давно.

Выйдя на привокзальной площади из автобуса, долго стоял и осматривался. Для меня всё здесь имело значение. Я всё время думал об отце. Думал не с радостью, не со злостью, просто смотрел и думал, что здесь он ходил, всё это он видел. Не знаю, что это было: то ли зацикливание, то ли глупость моего характера, но это было. Казалось, что мне до человека, который не принял в моей жизни никакого участия, кроме зачатия.