Мои миры

После возвращения с кладбища я познакомился с братом, младшим сыном дяди. Сошлись мы с ним сразу, как будто были знакомы всю жизнь. Не буду пересказывать всех наших разговоров, только скажу, что мы говорили долго и о разном, и даже если наши мнения не сходились, это не раздражало. Было очень интересно. Более того, я был рад, что приобрёл нового брата. Мы общались весь этот день до поздней ночи. Следующий день гуляли вместе: я с сыном, и он с женой и сыном. Давно я не встречал такого понимающего и приятного собеседника. Не хочу рассказывать о нём в данном повествовании, чтобы не описать что-нибудь не так. Поверьте мне на слово, что это прекрасный человек.

На второй день я уезжал. Весна в эти дни, как бы на показ, выставила свою лучшую погоду. Тётя напекла нам с сыном в дорогу пирожков. Пришли провожать все. Как можно описать безграничную радость человека, нашедшего своих родственников. Непросто родственников, а людей близких, так как за эти два дня я понял, что это действительно дорогие мне люди. С чистой душой и открытым сердцем. Прощание было недолгим, но тёплым. Поезд медленно набирал скорость, а мы с сыном, высунувшись в окно, долго махали провожающим нас и также долго, насколько это было возможно, видели высоко поднятые руки.

Прошли годы, но до сих пор я помню два солнечных дня, проведённых в несостоявшемся городе моего детства. Помню всех родных. Помню то тепло, которое они мне подарили. С тех пор мы не виделись, и я даже не написал им и это моя вина. Но и по сей день они в моём сердце.

СУЙДА

В Суйду семьёй мы ездим довольно часто. У нас там летом живут родственники жены. Раньше, когда дети были маленькие, проводили там отпуска. Места там очень красивые. Тихо, спокойно. Теперь немного реже: либо на день рождения, либо на шашлыки.

Когда ещё не был женат, то места эти видел только из окон электропоезда, да и то крайне редко. Делать в этих краях было нечего. Но меня всегда поражало это село оригинальностью своих построек, расположенных в зарослях многолетних деревьев. Каждый раз, когда их видел, то давал себе слово как-нибудь непременно заехать сюда, чтобы поближе всё рассмотреть и почувствовать дух этого места.

Спустя много лет, когда прохожу здесь мимо домов и вижу их безнадзорность, всё реже останавливаю взгляд. А взгляд человека своими руками построившего дом улавливает ещё следы разрухи и гниения. Мне становится жалко дом, как существо живое, имеющее душу и того, кто своим трудом дал ему эту жизнь.

Суйда — место историческое, легендарное, связанное с именами Ганнибала и Пушкина. Но знают об этом в основном местные жители да специалисты.

Моё знакомство с этими историческими местами, произошло, как это обычно бывает буднично и неожиданно. Как-то Сергей, мой свояк, когда мы в очередной раз гостили у них, предложил пойти прогуляться и вскользь заметил, что по пути покажет могилу Ганнибала. Я был настолько удивлён, что сначала даже не поверил услышанному. Для меня Ганнибал, это что-то далёкое, нереальное, персонаж из книжек и фильмов. Вот так запросто оказаться на земле, где он жил, которой владел, было неожиданно и волнующе от ощущения, что соприкасаешься с историей. Мне очень не терпелось скорее увидеть всё своими глазами. Но ещё около часа мы ждали, пока соберутся наши жёны и дети.

Путь оказался недолгим. На краю колхозного поля, окружённый кустами и посадками картофеля, стоял гранитный камень. Настоящая могила давно утеряна и, нам сообщалось, что где-то в этих землях покоятся бренные останки политика, генерала и любимца царя Петра Великого — Ганнибала. Мне стало немного грустно от этой вечной утерянности.

Постояв немного, мы двинулись дальше. Поистине это был день открытий. Войдя в тенистый парк с вековыми деревьями, скоро увидели каменную скамью. Я заметил, что каждый, кто прогуливался в парке, подходил к ней, останавливался или ненадолго присаживался. Мы тоже подошли и присели. Со скамьи открывался замечательный вид на пруд, окружённый могучими, раскидистыми дубами. По местной легенде, сидя именно на этой скамье, Пушкин написал первые строки своей поэмы «Руслан и Людмила».

Приглядевшись, я увидел, что пруд имеет форму изогнутого лука, а под дубом, который так и носит название пушкинского, не хватало разве что кота. С тех пор мы стали при малейшей возможности посещать и скамейку, и «лукоморье» с дубом.

Постепенно привыкли и стали воспринимать всё это как должное, само собой разумеющееся. Хоть и восхищались, но уже восхищались как-то буднично. Мы жили в этом, жили с этим. Я думаю, что подобное чувство знакомо всем петербуржцам. Находясь постоянно среди бесконечной красоты, невозможно каждую минуту восхищаться ею. Мы приходили, купались в пруду, смялись, шутили, веселились. Одним словом вели себя явно не как тридцать три богатыря.

Ничто не бывает вечным. Когда от старости ветшают дома, когда от времени меняются ландшафты, когда уходят в небытие люди — это грустно, но это объяснимо. Когда же из-за людского разгильдяйства теряются исторические ценности — никакими словами объяснить это нельзя.