Мои миры

Один тинэйджер… Не хочу называть его русским словом. Он недостоин этого, как человек, посягнувший на то, что дорого каждому российскому человеку, на то, что связано с творчеством поэта, являющегося лицом русской культуры. Так и напрашиваются слова: «Пустое сердце бьётся ровно». Так вот этот тинэйджер решил погреться, развёл костёр в дупле пушкинского дуба и сжёг его. Надо ли говорить о том, что творилось в сердцах людей.

Прошло время, и стало модно вспоминать старину. Под этот лозунг сильные мира сего очистили пруд от ила и водорослей. Каждый год на день рождения Пушкина стали проводить костюмированные праздники. Местные энтузиасты открыли музей в одном из зданий усадьбы. Ныне, лишённое лепнины, здание более похоже на стандартное советское здание. Музей работает, несмотря на отсутствие финансирования. Думаю, что мизерная цена за входной билет не может называться финансированием. Вряд ли она покрывает расходы на содержание музея. Музей, благодаря сплошь энтузиазму его работников музея и особенно его директора, оказался наиболее приближённым к реальности.

В сам музей мы попали скорее по счастливой случайности. Как-то в воскресенье мы возвращались с купанья. Был июль месяц. Время послеобеденное. Прячась от горячего солнца, шли по тенистой аллее, и вдруг заметили, что в музей входят люди. Любопытство одолело нас. Приблизившись, заглянули в дверь и сразу же были встречены скромным молодым мужчиной. Он пригласил нас войти. Мы стали отказываться, так как наш внешний вид не подходил для посещения музея. Но мужчина был столь вежлив, и было в нём что-то такое, что мы не смогли ему отказать. Даже наш последний, как нам казалось, веский аргумент, что, мол, извините, мы не при деньгах, так как ходили купаться, не возымел никаких последствий. Ему не терпелось рассказать нам всё, что он знал. Показать экспонаты, бережно собранные его руками. В его лице светилась какая-то тайна знания и внутренняя гордость за это знание. Это было как приглашение в гости.

Выставка экспонатов начиналась от самого порога. Точнее было бы сказать, что, перейдя через порог, мы оказались в мире нашего хозяина. Едва успели оглядеться, как он начал экскурсию. Нет, это была не экскурсия, это был рассказ человека о своей жизни, о своей семье. Знаете, ведь как часто бывает, принимая гостей, хозяева сначала потчуют гостей чаем, потом чай переходит в разговоры, и постепенно всё завершается рассматриванием фотографий и рассказами о том, кто каким был в детстве, кто кому и кем приходится. Наша экскурсия шла почти по такому плану. Наш хозяин рассказывал нам о своей семье, но семье в более широком смысле. И от этого рассказ был более интересным. Мы очень увлеклись. Не менее нашего увлёкся и хозяин.

Здесь было всё. Начиная от обугленных ветвей пушкинского дуба и заканчивая рассказом о персиковых теплицах. Впрочем, рассказать, как директор музея, а это был именно он, я не берусь. Это неуместно, да и у меня так не получится. Но тот огонь, что горел в его глазах, та любовь, которую он испытывает к своим местам, навсегда поселились и в нашем сердце.

Иной раз задумаешься, как на одной земле могли вырасти два таких разных человека: один делает всё, чтобы возродить историю своих мест, по крупинкам собирает всё, что дошло до наших дней, другой по этой истории проходится огнём.

Время идёт. Купаются в «лукоморье» люди. Так же продолжают гордиться своим краем местные жители. И глядя на это, очень не хочется, чтобы слова из шутливой песни Высоцкого: «Лукоморья больше нет, а дубов простыл и след» стали нашей реальностью.

ПО МОТИВАМ СКАЗКИ «ЗОЛУШКА»

Через плотно завешенные шторы, светом с фонарного столба, в комнату пробивался вечер. Часовая стрелка медленно подползала к десяти. Две девчонки, близняшки трёх лет отроду, не желая засыпать, смотрели мультик за мультиком, отнимая от непродолжительного сна матери драгоценные минуты. Женщина взяла пульт и, по окончании очередной серии рисованной на компьютере несуразности, выключила телевизор.

— Клюти тиизор, — пустилась было в рёв Лиана.

— Так, мультики закончились, спите, — сказала женщина, поправляя одеяла.

— Есё тють, тють, — попросила Дарина, заглядывая маме в глаза.

— Кацю маму, — капризничала Лиана, всем видом давая понять, что без матери она не заснёт.

— Ладно, — быстро согласилась женщина, зная, что лучше минут десять полежать вместе с дочками, пока те засыпают, чем иметь крики и слёзы на весь вечер.

— Мама, казьку, — попросила Дарина, пытаясь улечься, что у неё всегда занимало кучу времени и места. Никогда не угадаешь, в каком месте двуспальной кровати, на которой спали малышки, её найдёшь.

— Сказку так сказку, — сказала мама, укладываясь на краешек кровати, и думая «только бы не заснуть». — Жила — была…