Мой муж – чудовище

Я решительно постучала в дверь кабинета. Открыл доктор и отступил, давая пройти, но медлила уже я, собираясь с духом, чтобы войти.

– Милорд… я думаю, это Филипп. Он охотник, ему ничего не стоит… – Я осеклась. Ведь я собиралась обвинить человека, который рисковал ради меня многим. – Там… когда мы возвращались…

Как было бы просто, если бы лорд Вейтворт вспылил и выставил меня вон, но он внимательно слушал. В кабинете опять пахло докторским табаком, даже дым висел, и его можно было собрать в ладони.

– Я думаю, что Филипп убил человека.

Мой муж переглянулся с доктором.

– Вы еще что-то знаете, миледи?

Я помотала головой. Да и это не знания, так, догадки, зыбкие, как терпкие ленты дыма под потолком.

– Я нашел это тело, миледи. Почему я и задержался. Воронье не обманешь, но и звери там побывали… Не знаю, кто это, кто-то из местных крестьян, к счастью, не королевских.

– Я хочу съездить в храм, – вырвалось у меня. Лучшее, что я могла сделать – сесть за ширмой, прочесть молитву, излить душу единственному человеку, который поделится с одними лишь Ясными тем, что услышит от меня. И Ясные скажут нам обоим, как мне быть.

Что я только что сделала? Открыла истину, оговорила невинного, совершила благо или преступление? Я шла сюда за облегчением, а взамен получила чувство вины. Человеком ли был тот, кого сейчас клевали голодные вороны, в тот миг, когда Филипп оборвал его жизнь или, может, мучения?

Лорд Вейтворт кивнул. Желание посетить храм – обычное, правильное. Там все слезы останутся скрытыми от чужих глаз и все тревоги разделятся с теми, кто ласкает взором заблудший мир.

– Непременно, миледи. Отец Джордж – хороший человек.

К нему кинулась за спасением Юфимия, хотела добавить я, но я и так сказала уже слишком много. Лорд Вейтворт и доктор ждали, пока я уйду, и я не стала испытывать их терпение.

Навстречу мне бежала запыхавшаяся Джеральдина.

– Его милость занят? – выдохнула она. – Миледи, ох, и доктор, если там доктор, он нужен, скорее, очень!

Глава двадцать четвертая

Никто не кричал – скверный знак. Впрочем, кричать было некому, разве что мне. Джеральдина скрылась в кабинете, закрыв плотно дверь, и хотя она спешила за помощью, никто не показывался. Минуту, другую…

Потом выскочил доктор, пробежал мимо, взъерошенный и встревоженный. Лорд Вейтворт тоже вышел, остановился рядом со мной.

– Вернитесь к себе, миледи. Прошу, это важно. Джеральдина побудет с вами.

Еще несколько дней назад я не раздумывая исполнила бы все. Нынче мной владело упрямство, новое, незнакомое чувство, с которым я не знала, как справиться, – как не знала, как справиться со всем остальным.

Раньше мне было проще, все подчинялось правилам и традициям, и не нужно было ловить себя, блуждающую впотьмах. Стоило лишь вспомнить, как надлежит поступить, чтобы не быть осужденной – в лицо или за глаза.

– Я имею право знать все, что здесь происходит, милорд. Это касается вас, а долг жены – быть рядом с мужем, – вырвалось у меня.

– Вот как, – пробормотал лорд Вейтворт не то с усмешкой, не то с удивлением. – «Следует ли он тропой добра или зла, следует и она за ним, и принимает на себя он грехи свои и ее»?

– Заповеди, песнь сто третья, – кивнула я. – Помните продолжение? «Принимает и она на себя его грехи, и перед Ясными держат ответ не за грехи, но за любовь свою».

Заповеди, Откровения Ясных, священные песнопения. В них изложена вся мудрость божеств, к чему еще что-то придумывать, где хоть в одной из песней сказано то, что я должна быть удобной и беспрекословной, но цитата священной песни получилась признанием.

Очень некстати, но лорд Вейтворт не понял или не стал заострять внимание, или его поразило, что я хочу поговорить со священником только сейчас, когда давно бы пора. И не я первая вспомнила Заповеди.

– Филипп вернулся, он ранен, но это был зверь, миледи. Думаю, браконьеры все-таки подняли шатуна. Вернитесь к себе, прошу вас.

Джеральдина терпеливо ждала, я стояла в коридоре, глядя в окно – скоро опустятся сумерки, а потом придет ночь, и, возможно, в словах моего мужа был намек на то, что эта ночь принесет нам нечто, что один из нас ждал. Пусть это была я, но из книг я отлично знала, что может женщина сотворить… Приличествует леди провоцировать мужчину на близость? Мыслимо ли, чтобы я сказала о том, что чувствую? Нет и нет, и не так я еще позабыла себя, чтобы осмелиться это исполнить, но представлять себе это мне не мог запретить никто в целом мире.

Я сочла греховные мысли приятными, назвала желания небезнадежными, осознанно допустила, что поведу себя как падшая женщина. Больше того, я решила, что не скажу об этом священнику, ни к чему ему об этом знать. Покаяние ни к чему, Тьма небрежно поманила меня, и мне в ее мраке понравилось.

Леди Кэтрин Вейтворт скончалась, и надо сознаться, и я не испытывала ни капли скорби.

– Я приготовлю вам ванну, миледи, доктор сказал, что вы были на улице легко одетая. Стоит погреться и выпить отваров.