Мой (не)любимый дракон (СИ)

Миновали столетия, паломники забыли дорогу к священному храму на вершине скалы, как позабыли о снежной деве и других древних. И теперь лишь изредка доводилось общаться с дураками, вроде Игрэйта, которые питали её своей силой и тем самым поддерживали в ней искру жизни.

— Хорошо, допустим подойдёт, — не догадываясь о сумрачных мыслях духа, согласился тальден. — Ну женюсь я. И что тогда?

Леуэлла закатила глаза.

— И всё-то тебе надо разжёвывать… Императрица, как это водится, не переживёт брачную ночь. Скальде обезумеет. Если не от переизбытка силы, так от чувства вины. А если и эта смерть оставит его равнодушным, мы сами поможем ему обезумить. И всё. — Блеклые губы духа растянулись в зловещей улыбке, обнажая маленькие острые клычки. — Герхильда убивают дольгатты, а тут ты — сильный тальден, да ещё и счастливо женатый. Старейшины перед тобой на коленях валяться будут, умоляя, чтобы согласился взвалить на себя бремя правления империей.

— А мне нравится твоя идея! — потирая руки в предвкушении скорой победы, воскликнул колдун.

— Ещё бы, — хмыкнула снежная дева.

— А что же с оплатой? — мгновенную радость поглотили иные чувства: настороженность и беспокойство.

— Милый мой мальчик, я не потребую от тебя ничего такого, что ты не сможешь мне дать, — промурлыкала Леуэлла.

Послав магу воздушный поцелуй, от которого у Игрэйта мороз побежал по коже, древняя взметнулась снежным вихрем и исчезла в глубинах горного храма.

Глава 5

Я не хотела уезжать.

Не то чтобы мне было жалко расставаться с сёстрами, фальшивым отцом и ведьмой-шантажисткой. Просто ноги не несли к повозке, запряжённой четвёркой белых, как заснеженные пики гор, лошадей.

Красивых — ничего не скажу. Но, увы, крылатых.

А я полётов до чёртиков боюсь. И воздушному транспорту предпочитаю наземный. Лучше поваляться денёк-другой с книжкой в поезде, чем за пару часов домчать на самолёте.

Тем более, что ещё от полёта с драконооборотнем не отошла.

Карета, с виду как будто сделанная из стекла, выглядела довольно хрупкой. Того и гляди от одного порыва ветра потрескается или ещё хуже развалится. Кони и вовсе казались неуравновешенными. Короче, не внушающими доверия. Как-то уж больно нетерпеливо потрясали серебряными гривами, громко фыркали и выбивали копытами из припорошенного снегом камня искры.

К таким и приблизиться страшно. Не то что позволить унести себя в заоблачные дали.

— Что-то мне уже расхотелось замуж, — чувствуя, как начинают дрожать коленки и зубы выбивают чечётку, я повернула обратно.

Но не успела сделать и пары шагов по направлению к замку, как предусмотрительная наша, схватив меня за руку, потащила назад к сомнительному экипажу.

— Перестань трястись!

— Мне страшно, — голос тоже дрожал, наверное, из солидарности с телом.

— С фальвами тебе нечего бояться. Это зачарованные животные, единственное задание которых — доставить тебя в Ледяной Лог. — Распахнув дверцу кареты, Блодейна — дама не только властная, но и весьма крепкая телом (нынешней хрупкой мне с ней точно не справиться), впихнула меня в недра экипажа. Наклонилась, сделав вид, будто заботливо поправляет тяжёлый шлейф моего платья, и сказала: — Не пройдёт и часа, как будешь в столице.

Или, скорей, туда прибудут мои бренные останки, потому как душа к тому времени трусливо смоется. Это сейчас она в пятки ушла, а, стоит этим самым фальвам взмыть в небо, как мы с ней распрощаемся навсегда.

— Не забывай, — принялась за свои страшилки ведьма, — от того, как будешь себя вести, зависит не только твоё будущее, но и…

— Не бойся, о муже я не забыла. И сделаю всё, лишь бы отсюда выбраться! — Несмотря на холод, коловший кожу, щёки запылали, и по венам потекло пламя гнева.

Поддавшись сиюминутному порыву, я с силой захлопнула дверцу прямо перед носом противной бабы и демонстративно отвернулась. Уж лучше любоваться высокими замковыми стенами, выраставшими на фоне затянутых туманной пеленой гор, нежели лицезреть гримасу недовольства на лице этой стервы.

Не успела Блодейна отойти, как к экипажу, важно ступая, точно индюк, в щедро подбитом мехом плаще приблизился мой псевдопапенька. Тоже попрощаться и тоже понаставлять.

Покончив с сентенциями, Его Светлость поднялся на ступеньку кареты, привстал на носочки и коснулся моего лба сухими губами.

— Ты, главное, себя сохрани, милая. А станешь императрицей или нет — дело десятое.

Надо же! Первые проблески заботы за всё то время, что нахожусь здесь. Быть может, я бы и расчувствовалась и даже обняла князя, вот только его просьба сохранить себя вновь заставила забеспокоиться. Погружённая в свои переживания, даже не заметила, как Ритерх вернулся к дочерям.

В карету скользнула Мабли — единственная моя провожатая, которая, полагаю, была приставлена ко мне не столько, чтобы прислуживать, сколько надзирать.

Ведь пообещала Блодейна, что будет бдеть до последнего и с меня глаз не спустит. И я нисколько не сомневалась, что так и будет.

Последнее, что запомнилось, — это как «родственники» и высыпавшая из замка челядь машут руками, улыбаясь. Некоторые даже, растрогавшись, пустили слезу и зашмыгали носами.