Мой (не)сносный сосед

  А потом в квартире воцаряется такая благостная тишина, что я даже не верю своим ушам. Филатов молча трудится на благо немецкой промышленности и фирмы Бош, выпустившей это чудо техники, я же сосредоточенно завариваю в небольшом фарфоровом чайничке черный чай с горными травами и предвкушаю спокойную трапезу. И ничто не предвещает беды, пока из ванной не раздается девятиэтажный (не меньше) мат, приправленный подозрительным металлическим грохотом.

Отставив в сторону лоток с теплыми котлетами, я бешеным сайгаком несусь в ванную комнату, чуть не сбиваю Ивана с ног и с ужасом взираю на хлещущую фонтаном струю, заливающую и грязное белье, и висящие на крючках полотенца, и нас с соседом тоже. Оттесняю застывшее с гаечным ключом в ладони двухметровое недоразумение и с трудом дотягиваюсь до заветного вентиля, перекрывающего воду, а потом по закону жанра и моей везучести поскальзываюсь и тяну Ваньку вслед за собой на пол.

 На холодный кафель он приземляется первым, окатывая меня холодными брызгами, я же валюсь сверху, упираясь локтем ему в грудь, и недоумеваю, почему он так странно хрипит. Мимо нас проплывает керамическая мыльница с головой медведя, разливается и превращается в мыльные пузыри мой любимый виноградный гель для душа, и я не знаю то ли плакать, то ли смеяться от той помощи, которую мне оказал дорогой сосед.

Я честно пытаюсь встать, но каждый раз соскальзываю обратно, придавливая Ваньку, и совершенно не хочу идти смотреть, кто пытается вынести мне входную дверь. Кажется, дядь Жору мы все-таки затопили…

Глава 14

Иван

Мама, ты от меня за тысячи

километров и считаешь, что

тебе виднее?.. Ну и зрение у тебя!

(с) к/ф «Мятежный дух».

Вожделенные котлеты из нежного фарша мне все-таки достаются. Правда, после емкой нотации, откуда у меня руки растут. А потом Кнопка вешает мне на голову банное полотенце с кроликом Роджером и идет вычерпывать воду из ванной, так что разговаривать «по-мужски» с дядей Жорой приходится мне.

И я уже готовлюсь к еще одной лекции и к тому, что Ваську надо как-то выгораживать, но Арсентьев Георгий Владимирович оказывается не только хорошим мужиком, но и неплохим сантехником. Он быстро обнаруживает поломку, так же ловко ее устраняет и не отказывается от чая с тульскими пряниками. Дядя Жора делится со мной житейским опытом, ворчит на супругу-пилу и признается, что не против, того, чтобы мы его почаще топили. Потому что «очень уж у Аленки котлеты вкусные». На этом инцидент исчерпывается, и я со спокойной душой возвращаюсь к себе.

А потом целых две недели являю собой образец для подражания: пью, курю и матерюсь исключительно вне дома, и даже любимый русский рок не набалтываю на полную громкость. Копаюсь в кейсах для заказчиков, сдаю работу в срок и практически забываю, что сегодня Лагутину исполняется двадцать пять, и отмечать сие торжественное событие мы планировали не иначе как в моей квартире. А у меня шмотки по всем комнатам раскиданы, шарики не заказаны, и носки в коридоре прилипают к полу из-за разлитой вчера пепси. Вот же блин!

Чувствую себя Томом Крузом на задании, распихивая джинсы со свитерами по шкафам, и надеюсь, что они не вывалятся оттуда на голову гостям в самый неподходящий момент. Прячу мешок с мусором на лоджии, потому что банально не успеваю его вынести, сметаю крошки с кухонного стола и с радушной улыбкой иду встречать разномастную компанию Захара. По двум ящикам пива у него в руках и ящику коньяка у Феликса понимаю, что праздник обещает быть шумным и пьяным, и до сих пор малодушно надеюсь, что мне не придется делать ремонт после случившегося Армагеддона.

– Нет, так дело не пойдет! – после десятка тостов именинник замечает, что я до сих пор неторопливо цежу одну-единственную бутылку «Кроненбурга», и, мигом решив исправить эту оплошность, заливает в меня граненный стакан янтарной сорокоградусной жидкости.

Я закашливаюсь, хватаю две дольки лимона и отправляю их в рот, скривившись, а Лагутин начисляет мне вторую штрафную, чтобы не отделялся от коллектива. Так что по степени алкогольного опьянения я вскоре сравниваюсь с присутствующими и вместе с ними начинаю горланить «Сплина» и Цоя. А вот как я оказываюсь в коридоре у Кнопки в кроссовке на одной ноге и ластах на другой, вредная память сообщать отказывается.

– И так слишком долго держался, да? – хмыкает Васька, не удивляясь столь фееричному появлению на ее территории полупьяного соседа, заставляет меня разуться и двумя руками хватается за мою ладонь, отчего хмельное тепло разливается по венам и согревает грудь.

И я не успеваю сосредоточиться на этих приятных ощущениях, потому что Аленка уверенно волочет меня на кухню, усаживает на жалобно скрипнувший под моим весом стул и начинает колдовать над фарфоровым чайничком, напевая небезызвестную песню Земфиры.