Мой (не)сносный сосед

Сказать «нет» обаятельному, привлекательному и не в меру наглому соседу по какой-то причине не представляется возможным. Так что я, активно коря себя за излишнюю любовь к роду человеческому, достаю старую чугунную сковородку, десяток яиц и батон белого хлеба с хрустящей корочкой. Попутно сервируя на стол масло, копченую колбасу и кусок сливочного сыра, тающего во рту.

– Филатов! Это в последний раз! – стараюсь казаться суровой, сведя брови к переносице, но судя по хриплому полузадушенному смешку, мне не верят от слова совсем. Обидно. – Да тебя проще убить, чем прокормить!

На мое бурчание Ванька никак не реагирует, усаживаясь на шаткий стул, который крякает и безбожно скрипит, но все-таки выдерживает незваного гостя.

– Аленушка, ты чудо, – продолжает бессовестно подлизываться брюнет, утаскивая с тарелки подрумяненную гренку, вгрызаясь в нее зубами и разве что не причмокивая от гастрономического удовольствия. А потом выдает такое, что мне приходится ловить упавшую челюсть: – Был бы характер помягче, точно б женился.

Я осеняю крестным знамением сначала себя, а потом и довольно скалящегося соседа, в красках представляя, во что может превратится уютная квартирка от нашего с ним совместного проживания. Учитывая, что в мире и спокойствии с Филатовым мы можем находиться не более пяти минут, а потом начинаются бои локального значения. За время нашего знакомства в соседа летали вилки, ножи и как-то раз даже охотничий лук, доставшийся тете Нике от увлекавшегося стрельбой отца. Правда, Ванька ко мне шастать все равно не перестает, заставляя думать, что от наших взаимных перепалок он получает какое-то мазохистское удовлетворение.

– Вась, у меня к тебе дело на миллион, – и пока я увлеченно копаюсь в себе, парень глубоко вдыхает, шумно выдыхает и, подозрительно краснея, выпаливает: – Мне надо, чтобы ты притворилась моей невестой и переехала ко мне.  

– Филатов, нет! – я хочу ему сказать, что скорее небо упадет на землю или рак на горе свистнет, но слова испаряются, и мне остается только изумленно хлопать ресницами.

– Да, Васильева!

– Ни за что в жизни!

– Алена, пожалуйста, притворись моей невестой, – продолжает настаивать мой сумасшедший сосед, перегибаясь через стол и давя своей аурой властности, пока я ищу отговорки.

– Ну, ладно, чай попить. Ну, хорошо, поужинать пару раз. Но переехать к тебе?!

– Это всего лишь на пару недель, пока мама здесь, – настойчиво убеждает меня брюнет, и я зачем-то говорю «да», вряд ли до конца осознавая, во что вляпываюсь.

– Ну, Аленушка, – Филатов поднимается со своего скрипучего табурета, и обогнув небольшой круглый стол с нарядной белой скатертью, встает у меня за спиной.

Опускает огромные ладони на мои напрягшиеся плечи, а потом, напрочь игнорируя слабые протесты и вялые попытки скинуть его конечности, меня обнимает. Утыкается подбородком в мою макушку, рвано дышит и замолкает, окончательно ломая даже подобие сопротивления. И как ему такому безобидному и покорному отказать?

– Ванька, это нечестно! – я шумно выдыхаю и, мысленно сосчитав до десяти и припомнив соседу все его большие и маленькие прегрешения, интересуюсь: – не подскажешь, почему я до сих пор терплю тебя в своей квартире?

– Потому что ты меня любишь, – почувствовав, что я уже согласилась на его авантюру, счастливо брякает парень и вытаскивает меня из-за стола, победоносно кружа по не слишком просторной кухне.

– Да, не дай бог, – угрюмо бормочу я, ежась от перспективы втюриться в заядлого бабника. Спасибо, плавали, знаем.

Глава 16

Алена

Не злите меня, и так трупы прятать некуда!

Шучу, шучу! Место еще осталось.

(с) «Здравствуй, я твой ангел», Дана Рассветных.

Еще не переварившийся завтрак грозит покинуть желудок, перед глазами плывут разноцветные круги, а Иван все продолжает меня кружить. И я с восторженным визгом встречаю твердую землю, разве что не бахаясь на колени и не начиная воздавать молитвы всевышнему за то, что осталась в живых. Но включившийся на полную мощь энтузиазм соседа уже не остановить.

Ванька хватает меня подмышки и на буксире тащит в спальню, и я уже всерьез опасаюсь за свою девичью честь и что там еще положено беречь приличной студентке. Но двухметровое чудо (или чудовище?) подлетает к одежному шкафу и за малым не срывает его дверцы с петель, и я, наверное, только сейчас осознаю весь масштаб принятого по дурости предложения.

– Филатов, я на такое не подписывалась! – я без устали тереблю край свободной футболки и нервно так похихикиваю, потому что всерьез воспринимать ситуацию и Ваньку, дотошно инспектирующего мой гардероб, не получается. А когда он достает из верхнего ящика мои любимые нежно-голубые трусики-танга, я и вовсе заливаюсь румянцем и начинаю спешно искать кнопку отмены миссии. – Все, сосед, я передумала!