Мой (не)сносный сосед

– Она все запорет, – в спину летит желчная фраза, брошенная Ланой, но я не оборачиваюсь, тем более Зорина держит меня достаточно крепко и подталкивает вперед – ближе к нашей каморке, дальше от сцены и обиженной на весь белый свет танцовщицы.

– Отстань от девчонки, Попова! Она, между прочим, нас всех выручила. А тебе надо было башкой своей думать перед тем, как с Женькой в постель ложиться.

Помощь приходит внезапно откуда не ждали: за меня вступается Лола, причем слова ее звучат жестко и весомо, обрывая открывшую, было, рот Лану. И мне очень хочется узнать, чем закончится их противостояние, но Лиля заталкивает меня в гримерку и с выразительным грохотом захлопывает за нами дверь. А дальше я теряюсь во времени и пространстве, потому что меня затягивает в мир шелка, бахромы и тысяч сверкающих страз. Висящее на вешалках великолепие ярко блестит даже в тусклом желтом свете, и я буквально пищу, надевая черно-красный корсет с кокетливым бантиком посередине и узкие брюки из черной кожи, и больше не хочу с этой прелестью расставаться.

– Снимай, надоест еще, – задорно хихикает наблюдающая за моей непосредственностью Зорина и аккуратно распускает тугую шнуровку корсета, с которой мне не справиться в одиночку.

– Ни за что! – выпаливаю с округлившимися глазами, вызывая у подруги новый приступ смеха, и бережно прижимаю к груди черную шляпу – мой главный трофей.

Ну, а потом я с благоговением складываю платья, которые нужно немного ушить, в свою спортивную сумку и чувствую себя самым счастливым человеком. Которому не страшны ни шквалистые грозы, ни дополнительные вопросы на экзамене у Белоусова, ни бдительная Агата Павловна.

И ничто, абсолютно ничто не сможет испортить мне настроение. Даже сидящий в самом центре коридора енот Гена, окруженный веером из порванной туалетной бумаги.

Глава 19

Иван

– И что Рэнди?

– Неизвестно. Информация поступила в его

голову и теперь безуспешно ищет там мозги.

(с) к/ф «Альф».

В наушниках забористо матерится Шнуров, я завываю с ним в унисон с живейшим энтузиазмом, потому что гребанный баг не желает находиться. И я не знаю, сколько времени убил на то, чтобы его устранить, а все без толку. Справа от мышки множатся пустые упаковки из-под чипсов, слева остывает ядреный кофе, черный, как моя душа и все мои помыслы. А я все продолжаю пялиться на испещренный кодами экран и настолько отрешаюсь от реальности, что не замечаю, как со спины ко мне подкрадывается одна вредная зараза и загоняет недлинные ногти мне под ребра.

– Айш, Васильева! – я слишком резко откидываюсь назад, конечно же, теряю баланс и вместе с компьютерным креслом приземляюсь на пол. И совсем не могу понять, что рядом с моим носом делает изгрызенная мамина туфля. – Это ты у Истоминой научилась, да?

Потираю ушибленный локоть, который до сих пор неприятно покалывает иголками, и только сейчас замечаю весь масштаб царящего в спальне погрома. Горшок с остатками маминой герани сиротливо ютится под окном. Одеяло превратилось в странный кокон, напоминающий вигвам. Дверцы шкафа распахнуты настежь, а мои трусы неэстетично валяются поверх рубашек. И только Аленкины вещи лежат аккуратной нетронутой стопкой.

– Кнопка, это что, блин, такое?!

Если соседка так решила привлечь мое внимание, то способ она выбрала, определенно, экстравагантный.

– Ну, ты, и нахал, Филатов, – она наклоняется чуть вперед так, что волосы падают ей на лицо, и подает мне руку, попутно хихикая. – Тебе на несчастных три часа доверили бедную животинку. И что? Покормить забыл, воды не налил, конечно, у Гены стресс. Какая тебе невеста, если ты за енотом уследить не можешь?

От насмешливой Аленкиной тирады я буквально захлебываюсь возмущением, теряя и дар речи, и все цензурные слова разом. Выдаю невразумительное бульканье, состоящее из одних междометий, и никак не могу собрать цельную фразу, не лишенную смысла.

– Это ты еще в ванной не был, – многообещающе тянет Кнопка, добивая мою слабеющую веру в спокойный тихий вечер, и, щелкнув меня по носу, заявляет: – и убираться там я не буду. Потому что, в конце концов, это твоя зона ответственности!

Не испытывая ни капли сострадания к ближнему своему, Васька уносится на кухню, жизнерадостно звеня посудой, открывает кран и что-то там полоскает. За ней же скачет треклятый енот, предварительно окатив мою персону презрительным взором и укоризненным (как мне кажется) фырканьем. Ну, а я топаю ликвидировать последствия трехчасового марафона Геннадия, вызванные моей рассеянностью и полным погружением в виртуальный мир. Мда.

Закинув мокрые полотенца, шорты и майки в стиралку и устранив лужу на полу размером с озеро Байкал, я умываюсь, подставляя разгоряченную голову под струи ледяной воды, и в который раз задаюсь вопросом: что со мной блин не так? Почему я должен быть нянькой полосатой зубастой зверюге, размотавшей целый рулон пятислойной туалетной бумаги, вместо того, чтобы смотреть с какой-нибудь красивой девушкой фильм в кинотеатре или есть фисташковое мороженое на лавочке в парке?