Мой (не)сносный сосед

– Да ну, ты что! – резко вскидывается Кольцова и возвращается на бренную землю, массируя тонкими хрупкими пальцами виски. И холодея от одного лишь предположения, что об отношениях студента и преподавательницы узнает широкая общественность. – Да нас живьем сожрут и не подавятся. Я не настолько эгоистка, чтобы портить талантливому спортсмену жизнь...

Я сомневаюсь, что можно остановить запущенный механизм и как-то заставить баскетболиста держаться подальше от Ангелины, но предпочитаю оставить подругу в блаженных иллюзиях. Еще раз горячо благодарю ее за помощь и спускаюсь вниз, где меня уже ждет прислонившийся к перилам Миша. Только на этот раз, к моему огромному счастью, приветствие обходится без цветов, если только очередной букет лилий не ждет меня на заднем сидении в машине.

– Как дела? – интересуется Мельников, поправляя ворот тонкого кремового джемпера в то время, как я мерзну в свитере и куртке и прячу кулаки в карманах, переходя на быстрый шаг.

– Все нормально, индивидуальный график одобрили, теперь видеться будем реже, – и, если честно, я рада подобному раскладу, потому что Михаил может быть хоть десять раз отличником и сотню раз образцом для подражания, но все мое существо до сих пор тянется к самоуверенному и непостоянному соседу.

Чье присутствие я ощущаю на каком-то космическом уровне и спотыкаюсь от тяжелого жгучего взгляда, упирающегося между лопаток. В груди становится тесно, пространство плывет перед глазами, и я почти достигаю земли, когда Мишины руки меня подхватывают и позволяют вернуть утраченное равновесие. В горле першит, и я надсадно закашливаюсь прежде, чем повернуться и встретиться с гневным прищуром темнеющих карих глаз. Осуждающих меня карих глаз.

– Ален, тебе куда? Домой? Я подвезу, – мельтешит где-то сбоку Мельников, пока я высоко вскидываю подбородок, откровенно не соображая, в чем провинилась. Это ведь не я поехала вместо встречи выпускников к какой-то бабе и там по неосторожности забыла мобильный.

– На работу. В «Чернила».

Давясь обидой, я увеличиваю разделяющую нас с Филатовым пропасть и позволяю Мише открыть передо мной дверь его как всегда чистого даже в такую погоду авто. Падаю в мягкое кресло и дрожащими от перехлестывающих через край эмоций пальцами ставлю телефон на беззвучный режим, не замечая, как высовывается из окна своего кабинета и, размахивая руками, что-то громко кричит Кольцова.

– Вы с женихом поругались? – бесцеремонно врывается в мою Вселенную Миша, от которого у меня постепенно начинает дергаться глаз и ползет вверх подведенная карандашом бровь. И я даю себе обещание, что это последний раз, когда я с ним куда-то еду и вообще беседую.

– Немного не сошлись во мнениях, – качаю головой, не желая посвящать спутника в перипетии наших с Ванькой отношений и, уж тем более, давать намек на то, что мое сердце свободно.

Не свободно.

Остаток пути до клуба проходит в тяжелом липком молчании. Я царапаю ремешок сумки ногтями и старательно не достаю из нее айфон, вибрация которого не прекращается и перерастает в тупую ноющую боль в районе виска. Поэтому я облегченно выдыхаю, когда автомобиль тормозит недалеко от служебного входа, и мысленно закидываюсь двумя таблетками анальгетика, лежащего в первом ящичке сверху в гримерке.

На улице стеной льет дождь, а у Мельникова в Тойоте, наверное, есть запас туриста и спасателя на все случаи жизни, начиная от палатки, лежащей в багажнике, и аптечки под рукой, заканчивая веревкой и парой металлических крючков, выглядывающих из объемной черной спортивной сумки. В общем, я бы не удивилась, если бы Миша выудил оттуда небольшого слоненка, не то что такой нужный сейчас зонтик.

– Я провожу, – отличник помогает мне выбраться из транспортного средства, и мы бежим, хлюпая обувью по лужам, и проскакиваем мимо смолящего сигарету даже в такую погоду охранника. Я торопливо фланирую по коридору, с шумом заскакиваю в гардеробную и не сразу замечаю, что Мельникова понесло за мной.

– Что, Миш? Скоро шоу, мне переодеться надо, – я уже не прячу охватившего меня раздражения от становящейся неуютной настойчивости и недвусмысленно указываю собеседнику на дверь. Но он вальяжно складывает зонт и, положив его на захламленный столик, долго и пристально меня изучает, будя неясные еще подозрения.

– А поблагодарить меня не хочешь? За все? – назойливый парень наклоняется за заслуженным, по его мнению, поцелуем, а я не выдерживаю идиотизма всей ситуации и, отшагнув назад, заливаюсь бесстыдным издевательским хохотом.

– Ты серьезно?!

Копившаяся с самого утра злость перемешивается с затаенной обидой и окрашивает мир в багряные краски, и я собираюсь вылить на отличника этот ядовитый коктейль, но не успеваю. Потому что меня с размаха впечатывают в стену, а удивительно сильные для вроде бы не спортивного Мельникова пальцы смыкаются на моем горле.

– Теперь не смешно, Алена? Ну, что же ты? Смейся! – в ярко-зеленых глазах напротив плещется безумие, захват становится жестче и выбивает из моих легких кислород.