Мой неправильный ты

– Яне так крута, чтобы изменить чужую жизнь, – Рита не уставала повторять своим клиентам и ученикам, иногда она мастер-классы устраивала, ее результаты заинтересовали начинающих, психологией сейчас интересоваться модно. – Я не всемогуща и поэтому ничего не должна. Я не раздаю счастья и не приманиваю удачу. Я ничего не обещаю, кроме одного: я буду с тобой за твои деньги, я – такая, как есть, с моим счастьем, с моей удачей, с моей работой, с моим опытом и моими ограничениями.

С этого начинался диалог. «Ласточкам» предоставлялась возможность мыслить самостоятельно. Отвлечься от нытья и страха за будущее. Надеяться только на себя – остальное приложится.

– А владеть безраздельно можно только тобой, гриша, любовник карманный мой – да и то, потеряешься – кому я буду признания делать? Кто мне поможет к выводам прийти, бессловесный ты мой, мудрый и верный, – добавила Рита весело, вытащив игрушку из кармана; ей показалось, что человечек улыбался, причем загадочно. – Только этого не хватало. Доразмышлялась до галочки, галлюцинации начались, на твоей дурацкой деревянной мордочке мерещатся идиотские ухмылки, пора на прогулку, ты как считаешь, верный мой и преданный навсегда?

Рита встала из-за стола, выключила компьютер и начала собираться, темп ускоренный, скоро темнеть начнет. При всей подвижности и разнообразии занятий зимой она предпочитала гулять подолгу, а то растолстеешь, советы жирным тетенькам давать неловко будет. Неделю уже питалась исключительно гречкой, за две недели – стопроцентное изящество гарантировано, плюс шагомер купила, даже два, синий и красный, в каждом кармане дубленки плоский кругляшок с цифрами, Рита показания сравнивала, работают безотказно. Оба.

* * *

Симона де Бовуар, из письма Нельсону Ольгрену,

19 июля 1948 года:

Ради тебя я могу отказаться не только от очаровательного молодого человека, а практически от всего на свете, но я не была бы той Симоной, которая тебе нравится, если бы отказалась от нашей жизни с Сартром: я была бы тогда последней дрянью, предательницей и эгоисткой. И какое бы решение ты ни принял, я хочу, чтобы ты твердо знал: я не остаюсь жить с тобой в Америке вовсе не потому, что недостаточно тебя люблю. Больше того, мне расставаться с тобой тяжелее, чем тебе, и я намного мучительнее переношу разлуку; нет, любить сильнее невозможно, невозможно сильнее желать и больше скучать по тебе, чем я скучаю сейчас. Наверно, ты и сам это знаешь.

Но ты должен знать и другое: до какой степени – может быть, это звучит нескромно – я необходима Сартру. Внешне он очень независим, но внутри у него вечная буря и смута, а я его единственный настоящий друг, единственный человек, который его по-настоящему понимает, помогает ему, работает вместе с ним, приносит ему покой и душевное равновесие. Я ему обязана всем, на протяжении почти двадцати лет он поддерживал меня, помогал мне жить, искать себя, пожертвовал ради меня очень многим. И вот недавно, наверно года четыре назад, настало время, когда я наконец могу отплатить ему за все, что он для меня сделал, могу тоже помочь ему, как он когда-то помогал мне.