Мой нежный завоеватель

Роксана уединилась в своих палатах во дворце. Ей и самой приходилось приговаривать людей к казни, но она никогда не проявляла бессмысленной жестокости, и сейчас ей казалось, что солнце пустыни выжгло в сердце ее мужа человечность и сделало его жестоким.

Глава 24

Александр встал с ложа и вышел на открытый балкон. Роксана приподнялась на локте и прикрыла свое обнаженное тело шелковой простыней. Это утро они провели в постели, и солнце стояло уже высоко. В дворцовых садах пели птицы, а голубое небо сияло безоблачной чистотой.

— Желаешь ли ты позавтракать здесь, мой господин? — спросила Роксана. — Мне позвать служанок, чтобы они принесли нам еду?

Никто не осмеливался беспокоить великого царя в личных покоях принцессы, несмотря на то, что время уже было позднее.

Александр потянулся и провел рукой по своим спутанным волосам. Его тело блестело от пота, а лицо после бурной ночи было гладким и умиротворенным. Он усмехнулся, и в его глазах мелькнула озорная мальчишеская искорка.

— Сегодня я не намерен работать. Мы с Гефестионом отправляемся охотиться на львов. Ты не желаешь присоединиться?

— Думаю, что без меня вы получите большее удовольствие. Лучше привези мне львенка, если получится. Я очень скучаю без своего леопарда. — Она облокотилась на подушку, позволив простыне бесстыдно открыть ее тело до пояса. После недель суматохи и расправ над провинившимися ситуация в городе стабилизировалась и Александр вполне мог расслабиться и оставить на несколько часов заботы о своем огромном царстве.

— Прикройся, женщина, иначе мне придется вернуться в постель и подвергнуть тебя насилию. Гефестион сегодня утром и так слишком долго меня ждет. — Он огляделся и обнаружил сосуд с вином и кубок. — Оно не может быть отравлено?

— Не должно, поскольку Бондур купил его на рынке.

Обосновавшись в сказочно красивом персидском городе Сузы, Роксана принимала все возможные меры безопасности в отношении еды и напитков. Яд мог показаться ее врагам слишком удобным оружием, чтобы им не воспользоваться. Здесь, в центре древней цивилизации, ее поджидало гораздо больше опасностей, чем в безлюдной пустыне.

— Ты знаешь, что я вынужден наводить порядок. Они были уверены, что я не вернусь живым из Индии. Стоит только проявить слабость, и они вопьются мне в горло, как стая волков. — Он стал пить из серебряного кубка, а его глаза затуманились, приобретя цвет зимней изморози, что всегда было плохим признаком. — И мне также хорошо известно, что ты мои действия не одобряешь.

Его взгляд, казалось, заряжал воздух между ними, и она ощущала, как на ее затылке встают дыбом мелкие волоски. Заставив себя улыбнуться, она накинула халат и смягчила свой тон. Он был чем-то раздражен, и спорить с ним сейчас было бы глупо.

— Это не моя страна, мой господин, и я не осмеливаюсь давать тебе советы в отношении государственных дел.

Он скептически усмехнулся.

— Значит, не осмеливаешься? Почему же ты так воспринимаешь казни? — спросил он, предлагая ей кубок с вином.

Она отпила и возвратила его царю.

— Да, я не выношу жестоких убийств, — согласилась она, чтобы он не считал, что она переигрывает, исполняя роль послушной жены. — Я всего лишь слабая женщина, и ты часто любишь мне напоминать об этом. Конечно, твои методы правления жестоки, но они работают. В твоем царстве наступил мир, и я не вижу в этом ничего плохого. — Она начала массировать напряженные мышцы его шеи и плеч. — Я не исключаю, что ты просто вынужден править Персией, насаждая страх. Я никогда не имела дела с управлением чужестранными народами.

— Они вовсе не чужестранные. Все народы — Персии, Индии, Греции, Бактрии — должны объединиться лод моим началом в единое целое. Моя обновленная армия уже почти сформирована. Ты помнишь о тех тридцати тысячах молодых солдат, которых я набрал перед нашим отъездом из Согдианы?

— Как я могу забыть хоть что-то из твоих деяний, сын Аполлона?

— Будь осторожна — для одного дня ты подсмеиваешься надо мной слишком часто, — предостерег он ее, прежде чем продолжить. — Мои молодые воины говорят на греческом и обучены использовать греческое оружие. Они доказали свою преданность македонским и греческим командирам. Они — основа моей армии будущего. Многие из моих сотоварищей отправляются на заслуженный отдых. Я отпущу их домой и заменю ветеранов македонской и азиатской молодежью. Через одно или два поколения мы все будем говорить на одном языке, и эта новая нация будет существовать на всей территории, до границ земли. — Александр схватил ее за руку, а его голос прозвучал напряженно. — Ты понимаешь меня, Роксана?

— Я не враг тебе, мой господин. — Она коснулась губами его холодных губ и высвободилась. — Мне вполне понятны твои благородные устремления, но не так легко изменить старые представления и традиции.

Она взяла щетку из слоновой кости со щетиной вепря и стала расчесывать свои прекрасные волосы.

— Оставь их так, — попросил он, когда она стала собирать их в узел. — Мне так нравится наблюдать, как волосы струятся по твоим плечам, тогда ты превращаешься в очаровательное неземное видение.