Мой номер — первый

Снижают ли эти теневые штрихи заслуги Пеле перед футболом?

В моем представлении — нет. Средства, к которым он прибегал, Не определяли характер его игры и не брали в ней верх. Взял их на вооружение просто потому, что не хотел стать «футбольным святым», а приспособился к тому, что отличало игру его эпохи. Таким он остался и в наши дни. Будучи зрелым футболистом, избавился от излишней наивности, от восторженно-детского восприятия футбола, лежавшего в основе красивой игры, но не подходившего для жесткой, мужественной борьбы. Cам стал на стражу своих интересов. На мой взгляд, в этом преуспел: уникальную индивидуальную технику подчинил интересам команды, как подчинил им и неповторимую способность творить игру, превосходить соперника технически, интеллектуально в достижении главной цели игры — в забивании голов. Сам это умел делать с помощью всех мыслимых (и порой даже немыслимых) способов, но точно так же создавал шансы для партнеров. Был уникален и вряд ли превзойден в каждой линии, где выступал. Команда, в составе которой он появлялся, получала как бы очковую фору еще до начала игры или располагала как бы лишним игроком. Нам, голкиперам (и мне в том числе), доставил Пеле много горьких минут. Но все это теперь позади. Осталось только приятное воспоминание, что и я выступал против него, парировал не один мяч, посланный им. Но кое-что и пропустил.

Здесь, в Мексике, Пеле достиг вершины славы. А когда капитан бразильской команды Карлос Альберто передал ему «Золотую богиню» и он поднял ее над головой, восхищенный стадион устроил овацию: кубок попал в достойные руки. И хотя впоследствии Пеле еще выступал за свой «Сантос», практически его игра кончилась здесь.

Думаю, что лучше всего его аттестовал Масопуст, который перед моей первой поездкой в Бразилию сказал мне как новичку в воротах национальной сборной:

-— Учти, он может абсолютно все.

Побывав в Мексике, я бы добавил: мог все, и безупречно.

Наказание в конце концов

Впечатления, оставленные чемпионатом мира 1970 года, были омрачены тем, как приняли нас... дома. Конечно, мы не ждали, что болельщики будут носить команду на руках. Возвращения чехословацких (да и только ли чехословацких?) спортсменов из-за границы несолоно хлебавши (без ожидавшегося от них успеха) хорошо известны. Наш выдающийся хоккеист Франтишек Тикал однажды заметил, что построил бы для неудачников туннель от летного поля до самого дома, чтобы могли они возвращаться без свиста и улюлюканий в их адрес.

Меня не расстроило бы то обстоятельство, что, выйдя из самолета, мы не увидели бы очень многих из тех, кто со смеющимися лицами фотографировался с нами после победы над венграми в Марселе (словно они, а не мы были тогда виновниками торжества). Желающих приписать себе успех у нас, к величайшему стыду и сожалению, пока еще куда больше, чем готовых признать ответственность за неудачу. Считаю тем не менее, что отмахиваться от суждений общественности не следует: ведь мы играем для зрителей, на их глазах, и каждый наш шаг — под контролем почитателей. К критике мы привыкли. Она неотделима от футбола. Критикуют нас и тренер, и специалисты, и товарищи по команде, и, конечно (на все лады)... пресса. Футболист должен развить в себе способность прислушиваться к гласу критики и учитывать замечания общественности. Иначе он не сможет расти как мастер. У нас в футболе разбирают — говорю без иронии — очень многих. Едва ли не каждого. Футбол — излюбленная тема разговоров и в среде «профессоров», и между дилетантами. Недостатка в советчиках и болельщиках мы никогда не испытывали и не испытываем: «обсуждения» (почти как на тренерском совете) чуть ли не в каждой пивной ведутся. Это имеет и плюсы и минусы. Мы, футболисты, часто жалуемся на слишком слабую профессиональную оценку наших выступлений. Но нельзя забывать, что футбол — не только для специалистов. Их задача поэтому — взвесив и непрофессиональные суждения и замечания, отобрать из них то, что соответствует положению вещей и может принести пользу.

На этот раз еще на летном поле я понял: разговор выйдет за рамки обычных обсуждений. Зазвучали новые — более резкие — ноты. Например, некоторые журналисты интересовались нашим мнением так, словно на деле оно не представляло интереса, и от нас хотели бы слышать только то, что подтверждало бы уже сделанные ими выводы, хотя в Мексике эти «творцы общественного мнения» не были и даже не выступали в роли наблюдателей всего того, во что пришлось окунуться нам. Мне казалось, что они заняты поисками козлов отпущения, хотя (не исключено) выбор жертвы... уже состоялся.

Кое-кто из нас, игроков, реагировал на неуместные вопросы не лучшим образом, и... запахло напряженностью.