Мой отчим - советский пенсионер

Впрочем, несколько погодя, когда Лина подошла к роялю и спела пару русских городских романсов второй половины прошлого века, я поняла, что "Петюнька", то есть Петр Никандрович, является поклонником таланта Лины, он очарован звучанием ее голоса. Это было нечто! Меня дрожь пробрала, когда она спела: " Я ехала домой. Душа была полна…" и "Гори, гори, моя звезда…" Мама слушала хозяйку с немым восторгом, хотя она тоже неплохо поет, но маме не хватает музыкального образования и апломба всепобеждающей уверенности в себе. Я слушала Лину, полузакрыв глаза, мечтая отрешиться от всего, что угнетало душу. Не ожидала, что попаду на маленький концерт старинной музыки…

Я не могла здесь и сейчас объясниться с отчимом, следовало подождать более удобного момента для разговора. Но ничего, постараюсь сказать позже, а сейчас просто отдохну душой.

Когда Лина допела, мама, менее сдержанная и более веселая, чем обычно, вдруг решила выставить меня в невыгодном свете, сообщив присутствующим:

— А Зоя у нас тоже поет неплохо, только стесняется обычно петь на людях… Она музыке училась несколько лет. У девочки одна проблема основная: у нее столько способностей и увлечений, что трудно было определиться с выбором. И рисовать она немного умеет, рисованию училась два года, но затем бросила, решив, что ей не стать вторым Рафаэлем, и пошла в музыкальную школу… Современные дети имеют больше возможность реализовать свои способности, нежели мы в своё время… — пока мама говорила, я наблюдала за лицами присутствующих: отчим с нежностью смотрел на маму, похоже, не прислушиваясь к рассматриваемой теме, выражение лица хозяина напоминало застывший соляной столб, тогда как Лина улыбалась недоверчиво и едва ли не презрительно, полагая, что мама просто бахвалится, превознося бесталанную никчемную дочь. Возможно, так оно и было… Но меня высокомерно-снисходительный взгляд Лины рассердил!

— Так пусть ваша девочка нам споёт, — вдруг предложил Петр Никандрович, зевая. — Наши детки, оба, ни слуха, ни голоса не имеют, — все в папочку пошли, в меня…

В другой момент не стала бы поддаваться на провокацию: я не чувствовала себя здесь слишком комфортно, а петь мне нравится в камерной обстановке, чтобы чувствовать сопричастность всех присутствующих. Но сегодня был плохой день. И потом, отчим уже успел налить мне коньяка небольшую дозу, подметив мимоходом, что мое настроение — "на нуле", и следует его повысить. После коньяка я всегда становлюсь немного расслабленной и смущение уходит куда-то.

— Хорошо! Я вам спою, если хозяин просит, — я позволила себе улыбнуться чуть небрежно, скосив глаза в сторону скрытого "чекиста"… Что на меня нашло? Уселась на стульчик подле рояля, пробежала по клавишам. Настроения петь не было, хотелось завыть в голос где-нибудь в чистом безлюдном поле. Одно пришло на ум: "Он виноват, что я бледна, что верить людям перестала, что сердцем я совсем одна, что молодою жить устала… не говорите мне о нём, не говорите мне о нём…Зачем напомнили о нем? Былые дни уж не вернутся. Все в прошлом, прошлое — всё в нём. Вот потому и слёзы льются…" Романс был стар и избит, его еще Плевицкая пела на старой пластинке патефонной, я его сто раз слышала… Но сейчас эти слова в душе отозвались новой болью, показались исходящими из собственного моего сердца. Чуть не заплакала нелепо.

— Деточка! — Лина подскочила ко мне, возбуждённая и сияющая. — Танцевать вы тоже умеете? Впрочем, не сомневаюсь… Не скажу, что из Вас могла бы выйти гениальная певица, но неплохая актриса оперетты или певица в филармонии, — вполне! Очаровали меня своим исполнением! Столько души, столько правды! Вы меня растрогали, поверила вашему пению, словно то вы о себе пели… Чудесно!

Пётр Никандрович вдруг улыбнулся почти по-человечески:

— Видишь, Лина, а ты еще недавно вздыхала, что молодежь сплошь бесталанна!

— Именно таких бестолочей, Петюнька, и присылает ко мне начальство, чтобы научила азам мастерства! Понимаете, деточка: заканчивают консерваторию, а петь не могут: голос не поставлен, сцены боятся. Так зачем их учили? Я же должна таким недоучкам все разжевать с ложечки, — и освободить место! — и Лина вновь театрально взмахнула руками, словно лебедь белая. Теперь-то я понимала уже причину явной драматизации всех ее слов и поступков: артистка, одно слово!

Неужели и я такова, если такая, как Лина, меня похвалила?

— Зоя, приходите к нам в театр: я устрою вас сразу на вторые роли: с вашими внешними данными, с этим меланхоличным взглядом и вкрадчивым голосом, — вы будете иметь успех, даже без диплома консерватории, которого у меня тоже нет… поверьте, я имею влияние на режиссера, правда-правда! Деточка, главное ваше достоинство: внутреннее достоинство, спокойствие и царственная уверенность в себе! — Тут я не выдержала и негромко засмеялась. И хозяин улыбнулся тоже, поймав мою улыбку: он был опытный физиономист!

— Петр Никандрович, несомненно, принадлежит по роду занятий к определенным органам. Не так ли? — Похоже, я была пьяна. Однако, хозяин не рассердился: