Мой отчим - советский пенсионер

Отчим довёл меня до улицы Ленина, а там свернул в другую сторону, на дорогу, ведущую к дому. Тем временем, снегопад усилился, моя шапочка-"менингитка" из серебристой норки вся заиндевела, за воротник снег нападал, замерзла я немного. Запоздала на работу, конечно. Обед уже кончился, когда я добежала стремглав до дверей почтового отделения. Перед дверями еще и споткнулась на обледеневших ступеньках, беззвучно выругала наших двух гордых уборщиц, которым недосуг за разговорами посыпать приступочки песком. Взялась за ручку дверную, чтобы повернуть и войти, наконец, на работу, где меня, должно быть, уже поминают недобрым словом, — и тут почти лбом столкнулась с парнем, выходившим на улицу. Посторонилась, пропуская посетителя, он, в свою очередь, передо мной широко двери распахнул, рукой указал, мол, проходите! И говорит:

— Какие прекрасные девушки на нашу почту заходят! Наверняка, пришли перевод получать или посылочку, очаровательная незнакомка?

Мне, честно сказать, юноша не понравился: пусть молод, — лет двадцати всего, но глаза цепкие, скользкие, неопределённого цвета, нос слишком мелкий, птичий, лицо широкоскулое, худое и какое-то недоброе, что ли. И рост столь мал… При моих 173 сантиметрах парнишка гораздо ниже меня, но туда же: похоже, "кадрит"…

— Нет! — отвечаю. — Никто мне посылок не шлет ниоткуда, как и переводов. Всё еще впереди! А иду я на почту потому, что здесь работаю! Пропустите, пожалуйста, не задерживайте: и так с обеденного перерыва запоздала…

Юноша заулыбался как хитрый Чеширский котяра, но пропустил меня на работу без дальнейших уговоров, и дверь придержал любезно. Сам улыбался, но глаза смотрели холодными синими узкими льдинками.

Заскочила на почту и тут же забыла о случайном встречном: на работе меня заждались… Оказывается, Владлене Карповне приспичило вызвать меня к себе для "дружеской беседы", так как человек я на почте — новый, вот "замша" и решила меня расспросить, как мне работается. Или, возможно, хотела просто на мне злость выместить, вызванную к жизни кем-то другим… Начальство наше часто, осерчав на одну сотрудницу, шумит на всех, — злость "сливает".

И вот захожу на работу, а на моём месте сама Владлена Карповна сидит, переводы выдаёт и открытки продаёт. Вальку, пытавшуюся меня заменить на рабочем посту, направила на другой участок работ, и ждёт меня, "грешную"… Увидела я "замшу", — обомлела… Владлена змеисто мне заулыбалась:

— Пройдём, Зоечка-красавица, в мой кабинет. Разговор есть!

В "кабинете" она мне много чего выдала: и что работаю я "без году неделя", причем без сноровки и энтузиазма, — и что другую работу по специальности найти в нашем невеликом Сальске нелегко, и что я должна ценить свое место, а не шляться в рабочее время неизвестно где и зачем…

Все-то она сказала правильно: и работа мне почти не нравится, и энтузиазма в заколачивании посылок во мне не наблюдается, и открытки посетителям я просто продаю, но не навязываю… Словом, Владлена мне пообещала, в случае, если еще раз опоздаю утром или после обеда, — уволить в одночасье "по статье"!

Пыталась я заикнуться, что для такой "статьи" требуется опоздание от четырёх часов, а сталинский подход давно неприменим, но мое глупое, детское замечание еще сильнее взбеленило руководительницу… Словом, она просто выставила меня из кабинета:

— Иди работать, Зоя! И чтобы больше подобного не случалось. Всё!

Рабочий день тянулся неимоверно медленно: несколько раз Владлена выглядывала со своей "руководящей территории", озирала меня пустым взглядом и вновь удалялась "рисовать" табель рабочего времени на январь-месяц. Посетителей было немало: многие покупали открытки поздравительные и конверты, торопились поздравить родных и друзей с Новым Годом… Хорошие люди в стране Советской: не забывают о близких, делятся словом ласковым… Вот я читала, что в мире капитализма люди редко других с праздниками поздравляют, никто никому, кроме как себе самому, счастья не желает…

Относительно Марфы Ивановны я пришла к выводу, что Марфа Ивановна сказала правду: раз Пётр Загорулько действительно скончался недавно, — откуда бы могла об этом знать приезжая дама из Геленджика? Причем мне хотелось в мыслях называть Марфу Ивановну именно "дамой": очень хорошо она выглядела, как картинка в журнале глянцевом: прическа — волосок к волоску, лицо и руки холеные, просто "шедевральная" дама… Не может такая "королева" быть обманщицей!

Особенно много народу пошло после пяти вечера, когда уж стемнело. Люди с работы, видно, возвращались, и все, забегая на несколько минут на почту, оставались надолго, увлекшись увлекательным процессом выбора открыток… Так что пришлось мне работать непрерывно и старательно, как тому "медвежонку"…