Мой отец - Фидель Кастро

Вывоз за границу проб крови пятерых мнимо больных СПИДом оказался делом не столько рискованным, сколько хлопотным. Мне пришлось здорово поволноваться.

Я обратилась за помощью к одному журналисту, который согласился выполнить мою просьбу в обмен на письменную информацию о распространении СПИДа на нашем райском острове и о способах борьбы с этим бичом века. Журналист пообещал, что будет ждать меня на дороге в аэропорт, где я и передам ему пробирки с кровью.

Было пять часов утра, и утренняя суета на улицах Гаваны свидетельствовала о начале рабочего дня. Несколько дней назад я раздобыла одноразовые шприцы и пробирки, чтобы так называемые больные могли самостоятельно взять пробы крови.

В это утро Мюмин была со мной. Когда я увидела ее в первых лучах утренней зари с банкой из-под никарагуанского "Nescafe", наполненного пробирками, я вдруг поняла, что переступила границу здравого смысла: мой комплекс вины настолько ослепил меня, что я готова была подвергнуть смертельной опасности собственную дочь.

Как и договаривались, журналист положил пробирки в карман своей куртки, а через две недели он привез списки с результатами анализов: они оказались положительными и совершенно одинаковыми. Я вернулась на ферму Эсекьеля с плохими новостями.

— Они обманули их, — сказала я ему.

Масаи и контрразведчик отреагировали на сообщение очень спокойно:

— Такого быть не может. Результаты анализов не могут полностью совпадать даже у двух больных. Если верить тому, что здесь написано, то выходит, что мы — пятеро близнецов.

— Сделали все, что смогли. Я пообещала взамен информацию о нарушениях в клиниках по лечению больных СПИДом и название растения, из которого немцы делают таблетки, способствующие повышению иммунитета.

Он передал мне бумаги с данными. Я так и не узнала, какое применение нашла вся эта информация.

* * *

Мое пристрастие к анализам чужой крови, повышенный интерес к тюрьмам, участие в актах отречения, а также мой хорошо подвешенный язык явились причиной повышенного внимания ко мне со стороны Госбезопасности. Неожиданно для себя я стала кинозвездой. Разумеется, фильмы с моим участием демонстрировались лишь в очень узких кругах. В соседнем доме была установлена постоянно действующая кинокамера, которая фиксировала на пленку все мои приходы и уходы и все, что происходило в моей квартире. Тактика работы нового министра внутренних дел отличалась от тактики его предшественника. Теперь я была избавлена от непосредственных контактов с людьми, ведущими за мной слежку. Я дезинформировала полицейских-наблюдателей, устраивая для них танцевальные выступления или порно-шоу в импровизированном театре теней во время отключения электричества. Для этой же цели я переставила на другое место свой диван. Теперь, оставаясь в квартире одна, я услаждала своих соглядатаев изощренным мастурбационным зрелищем. Думаю, они вспоминают о нем до сих пор.

* * *

Моя упрямая язва вновь подходила к пищеводу, когда Марк вернулся с предложением. Он знал одного агента, имеющего связи с издателем. Этот издатель готов был взять на себя все расходы по моему отъезду из страны с фальшивым паспортом за право издать рассказ о радостях и кошмарах моей жизни.

Свою книгу я решила писать здесь, на Кубе. Я объяснила своему восторженному компаньону, который хотел во что бы то ни стало изменить мою жизнь, что необходимо было соблюдать кое-какие предосторожности.

— Для того чтобы книга смогла появиться на свет, в первую очередь нужно постараться остаться незамеченными. Я не хочу, чтобы ты и "фантом" вместе были на острове. Он все уладит с журналистской визой, а я буду решать вопросы, связанные со встречами, с вывозом кассет и рукописей. Нужно заранее подготовить материал, чтобы обмануть Госбезопасность на тот случай, когда они всем этим займутся… Надо также продумать и записать вопросы и ответы, чтобы подсунуть их полицейским…

— О чем это ты? Мы что, готовим шпионскую операцию?

— Послушай меня, Марк. Все это необходимо сделать, чтобы избежать неприятностей. У вас не будет лишних проблем, и я смогу спокойно спать.

Латиноамериканец не в силах убедить северянина. Вероятно, у каждого из них непреодолимый комплекс собственного превосходства. Марк, как Пепе Абрантес, любил все самое лучшее. Для "работы" он снял дом в самом дорогом месте острова, на берегу моря, недалеко от дома, где жил Хемингуэй. Обычному кубинцу попасть в это место было практически невозможно. Для отдыха он забронировал два номера в отеле "Националь" — один для меня, другой для моего "фантома". Магнитофонные записи и фильмы он хранил в сейфе в своей комнате.

Через неделю Марк и мой "фантом" были арестованы, допрошены и выдворены.