Мой отец - Фидель Кастро

Но, похоже, мой гость не хотел считаться со сложившимися устоями моей жизни. Он отвез меня в "Токолоро" — любимый ресторан Габо и всех важных персон, приезжающих на Кубу. В этом заведении весь персонал, от шефа до мойщика посуды, работал на службу безопасности, а микрофоны были установлены даже в кусочках льда для коктейля. Поскольку я об этом знала, то и вела себя соответственным образом. Вероятно, я произвела на Марка впечатление немой и умственно отсталой. Он был переполнен идеями и с одинаковой легкостью рассуждал об издании книги рецептов приготовления лангустов, о собственном исполнении кубинских песен и о продаже дрессированных дельфинов в отелях Варадеро. Он утверждал, что для многих богатых туристов возможность проплыть за пятьдесят долларов на спине дельфина является эротической мечтой. Впрочем, я слишком плохо знала изысканные вкусы обитателей этого мира.

Я попыталась продать ему свою повариху бабушку Натику с ее рецептом приготовления лангуста под горьким шоколадным соусом. Потом наступила очередь моей матери, которой ничто кубинское не чуждо, а следовательно, и кубинские песни тоже. А вот по поводу дельфинов я ничего не могла предложить своему разносторонне развитому собеседнику, и поэтому ему пришлось выбирать новую тему для разговора. Так мы впервые заговорили о моей будущей книге.

— Ты не хотела бы написать книгу? — спросил меня Марк.

— Да, конечно, хотела бы! У меня собралось уже несколько блокнотов с записями.

— А что ты туда записываешь?

— Все. Имена политических заключенных — их тысячи… Тюрьмы, где они содержатся… Опыты, проводимые в больницах… Испытания действия новых вакцин на детях… Каналы торговли наркотиками на Кубе… Я все записываю — фамилии, имена…

— Что ж, это очень хорошо… Но я имею в виду другое… Более личное… Где ты родилась, с кем дружила, где училась… В общем, то, что не имеет прямого отношения к политике. Политика уже никого не интересует. Люди устали от трагедий. А Куба — не единственная страна, где людям тяжело живется… Есть ведь и Алжир, и Палестина… Я уж не говорю об африканских государствах, по сравнению с которыми Куба — рай земной…

— Но ведь разруха и беспорядок в Африке начались с того времени, когда Че и Специальные кубинские войска сотворили таких героев, как Лумумба…

— Да, да… Вполне может быть. Но все это было в шестидесятые годы, а мы живем в девяностые. Людей больше интересует жизнь твоего отца…

— Конечно! Он виновник всего происшедшего!

— Да, да… Не спорю… Но в высшем свете этим больше не интересуются. Людей в основном привлекают вещи более личные, более интимные.

— Личные? Выходит, я должна поведать миру о том, из чего сшиты кальсоны Команданте — из лайкры или из хлопка? Или о том, что он предпочитает в постели — быть вверху или внизу? И как он относится к более изощренным позам? Я не имею ни малейшего понятия о его сексуальных вкусах. Спроси об этом у моей матери, мерзавец.

Каково было мне, живущей в обстановке постоянной трагедии, узнать, что весь мир живо интересуется привычками Команданте, а Куба и кубинцы — всего лишь предлог для выяснения деталей его личной жизни? Бедная я, бедная! Я-то была убеждена, что мы, кубинцы, являемся частью видимого мира.

— Не сердись. Люди хотят также знать побольше о тебе, о том, как ты появилась на свет…

— А что здесь может быть интересного? Все знают, что мой настоящий отец при моем рождении не присутствовал. Может быть, ты хочешь спросить, почему? По-моему, это и так понятно! Об этом знают даже на Огненной Земле!

— Да, да… Конечно… Но есть немало вещей в прессе и в литературе, которые тебе неизвестны. Например, какие самые сенсационные темы или каково общественное мнение по тем или иным вопросам. Книга, которую от тебя ждут, вероятно, должна быть не такой, какую ты собралась писать.

Что я вообще могла знать о прессе и литературе, живя на Кубе? Я не знала, что существуют люди, способные украсть вашу историю только для того, чтобы попасть на экраны телевизоров. Я не догадывалась о том, что некоторые представители рода человеческого видят смысл своего существования в том, чтобы рыться в чужом грязном белье и получать за это деньги и известность. Даже моя изысканная и пристрастная к алкоголю Жаклин Кеннеди номер два не казалась мне способной развесить на общее обозрение грязное белье членов моей семьи. Я еще не знала, какие последствия будут иметь последние события, происшедшие в моей жизни.

— Я не знаю, Марк. То, что я хочу написать, содержится в моих блокнотах. Это цифры, статистика.

— Я вернусь с предложением. А ты позаботься о себе, а то как бы тебе не подыскали "негра".

— Что это еще за негр?

— Человек, который напишет о твоей жизни от твоего имени. Ты не узнаешь, как зовут этого писателя. Он как фантом — его нельзя увидеть. Таких писателей нанимают, если нужно написать книгу о жизни человека, который сам с этой задачей справиться не может.

Я еще не знала, что мошенничество является неотъемлемой частью современной литературы. Но вскоре я узнала это и многое другое и стала относиться к подобным вещам без лишних эмоций.