Мой отец - Фидель Кастро

Жаклин Кеннеди номер два, она же биограф, время от времени приближалась ко мне, испытывая килевую качку по причине выпитого saoco (ром, кокосовое молоко и лимон). Она поторапливала меня, потому что в течение этого вечера ей предстояло принять участие в двух важных мероприятиях: во-первых, она организовывала ужин для деятелей кубинского киноискусства, во-вторых, после этого ужина ее ожидала встреча с фантастически красивым парнишкой. Но я вновь вышла на тропу грусти:

— Если вы были доверенными людьми Фиделя, он не может не знать о вас. Мало того, с вами ничего не может произойти без его ведома. Если вас обвинили в гомосексуализме и заточили в клинику для больных СПИДом, значит, этого хотел он. Тем более что все это связано с судебным процессом номер один 1989 года. Вы же знаете, что даже его собственные друзья, имеющие отношение к этому делу, были убиты по его приказу.

Но я не смогла их убедить. И отказать им я тоже не смогла. Я возвращалась в Гавану с твердой решимостью во что бы то ни стало передать письмо Высшему Лидеру. Я писала ему впервые за последние десять лет: "Два пациента из клиники по лечению больных СПИДом утверждают, что они здоровы и оказались здесь по ошибке. Они воевали в Анголе. Эти люди думают, что их отправили в клинику, не поставив об этом в известность тебя…"

Зная, что Команданте предпочитал предоставлять проблемам возможность решаться без его вмешательства, я добавила, что в случае, если эта информация останется без внимания, существует опасность взрыва склада с оружием или с горючим: отчаявшиеся люди могут пойти на этот роковой шаг.

Чтобы письмо попало в руки Фиделю, я решила обратиться к одному из своих младших сводных братьев, пареньку, одержимому двумя великими страстями — кибернетикой и марафонским бегом. Объяснив ему во время тайной встречи суть дела, я передала письмо. Как я и подозревала, Команданте проигнорировал мое послание. Он был слишком занят.

Нулевая позиция упразднила горючее, а следовательно, весь общественный и личный транспорт. Часть чиновников, бесполезных в период кризиса, была досрочно отправлена на пенсию с заданием следить за соседями и доносить на них. Остальным же кубинцам, несмотря на отсутствие транспорта, необходимо было как-то добираться до мест работы или учебы. Чтобы это стало возможным, государство решило обеспечивать людей велосипедами. Это были китайские велосипеды, изготовленные по патенту, который китайцы купили у англичан после второй мировой войны, в 1946 году. Во всяком случае, точно такой велосипед мне подарили тридцать лет назад. Для трех поколений кубинцев это было возвращением в их бедное детство, в котором велосипед являлся желанной игрушкой, но только теперь велосипедов было значительно больше.

Китайский велосипед образца второй мировой войны неожиданно обнаружил в себе такой запас прочности, о котором раньше никто из кубинцев не подозревал: целые семьи усаживались на велосипеды, оснащенные дополнительными сиденьями; кроме того, на велосипедах перевозили все, что можно было приобрести на черном рынке, — свадебные пироги, холодильники, строительные материалы. Мама приходила в полный восторг, видя неистощимую силу творчества своего народа. Она прогуливалась с фотоаппаратом через плечо, чтобы не упустить возможности запечатлеть самые оригинальные проявления фантазии кубинцев. Я же воспринимала все это совсем по-другому. Мне было грустно видеть, как мужчина рахитичного сложения, словно бык повозку, тащил на велосипеде двух своих детей и жену с подпрыгивающими от езды ягодицами. И не менее печальное зрелище представлял обливающийся потом мужчина, везущий на велосипеде свою дочь-невесту во Дворец бракосочетаний.

Вместе с творческим порывом народа, обязанным появлению на Кубе большого количества велосипедов, на остров пришел новый вид преступлений, тоже связанный с этим видом передвижения. Дело в том, что китайцы не предусмотрели запчастей для своих доисторических машин. Чтобы завладеть велосипедами, кубинские воры пускали в ход всю свою фантазию, Самый распространенный способ состоял в том, что посреди улицы натягивалась проволока. Это делалось в то время, когда из-за отключения электричества кварталы пребывали в полной темноте. Многие дети умерли от того, что сильно ударились затылком при падении с велосипеда.

* * *

Мюмин росла счастливой девочкой. У нее было целых два дома, и она постоянно их меняла. Она начала ходить, выворачивая носки наружу. Ее голова была украшена лентами. Мюмин превращалась в настоящую балерину. Но в конце второго класса ее исключили из школы.

Двумя годами раньше мой сводный брат Фиделито привел в эту же школу свою дочь — крупную, полную девочку, матерью которой была русская. Чтобы заставить директрису принять свою дочь, Фиделито прибег к услугам двух полицейских. Они вели себя грубо и угрожали ей. Директриса предпочла показать свою силу на внучке номер два Команданте. Моей дочери было всего лишь десять лет, но, наверное, никогда не бывает слишком рано начинать оплачивать чужие грехи.