Мой отец - Фидель Кастро

И вот я снова на Кубе. Все неприятности, связанные со скоропалительным отъездом, уже позади, и я переживаю радость встречи с моей ванильнокоричневой статуей, с моей Татой. Какое счастье вновь оказаться в ее объятиях! И снова просыпаться от прикосновения ее добрых заботливых рук! Моя милая, нежная Тата! Прежде чем осторожно извлечь меня из страны сладких снов, она обувала меня прямо в постели, даря мне свою заботу, свое тепло. Тата, мой добрый черный ангел!

Потом была встреча с Фиделем. Он приехал в первый же вечер. Фея передала ему два стеклянных пистолета, наполненных виски, бумаги и чемодан сыра.

Судьба первого чемодана, который Фея отправила немного раньше, была печальна. Он закончил свой жизненный путь в саду историка Ле Риверенда. Когда хозяин сада обнаружил, что чемодан стал раздуваться и издавать чрезвычайно неприятный запах, он всполошился и сообщил о странном поведении чемодана в секретную полицию. Полицейские прибыли на место и открыли огонь по подозрительному чемодану, после чего сад заполнился огромным количеством французских червяков. Высокие иностранные гости, оказавшись в обжигающих объятиях кубинского солнца, немедленно раскрыли зонтики, чтобы не обжечь свои нежные бока.

В тот вечер я научила Фиделя играть в кости. Мы играли до тех пор, пока я не устала. Потом я показала ему микроскоп, пластинки и все свои медицинские инструменты. Он сразу спросил, где я взяла деньги на эти покупки. Я рассказала о богатом итальянце. Фиделя эта история очень позабавила. Перед тем как уйти, он сказал мне:

— Ты будешь изучать промышленную химию. Запомни это!

Я не пришла в восторг от этой идеи, потому что любила медицину, а не химию. Но мне не хотелось перечить Фиделю, чтобы не навлечь неприятностей. Я была уверена, что он отправил нас с Феей во Францию, чтобы наказать за те письма, которые я ему подсовывала, за жалобы на злую Китаянку и за мою просьбу освободить родственников того паренька, который жил у нас в доме.

Я поняла, что с Фиделем нужно обращаться так же нежно, как это всегда делала Фея или как вели себя с французскими королями куртизанки. Нужно было всегда улыбаться и ни в коем случае не касаться вопросов, каким-то образом связанных с государственными делами. Когда Фидель хотел немного отдохнуть, он устраивался на диване и просил меня подрезать ему ногти. А потом я приносила ему кофе с молоком. Обязательно в большом стакане, потому что пить из чашек он не любил. Выпив кофе, он расстегивал форму, закуривал сигару и наслаждался отдыхом.

Я очень любила садиться к нему на колени. В отличие от многих других, он относился к этому терпимо и никогда не сгонял меня с колен.

До возвращения Феи оставалось пять месяцев. На протяжении всего этого времени каждый вечер к нам приходил Фидель. Я всегда с нетерпением ждала его. Мне нравилось, что он приходит поздно. Но Лала Натика неодобрительно относилась к его ночным визитам:

— Что за привычка ходить к людям ночью?

* * *

Мое возвращение в школу сопровождалось некоторыми осложнениями. Казалось, я все делала, как положено — не нарушала дисциплины, не грубила, не опаздывала на уроки, — но учительнице казалось, что со мной происходит что-то неладное. И дети постоянно спрашивали у меня, не простудилась ли я. Им казалось, что у меня насморк, потому что говорила я как-то в нос. А еще мне говорили, что я как-то странно произношу букву «р».

За то время, что я провела во Франции, у меня появился французский акцент. Но дело было не только в произношении. Каким-то образом изменилась и вся я со своим внутренним миром. А часть моей души навсегда осталась там, за много километров от Кубы, под гостеприимным небом Франции. Внутри меня еще звучали песни Жака Бреля и Брассенса, и какой-то невидимый волшебник рассказывал мне басни Лафонтена, а я уже должна была петь вдохновенные гимны пионеров Кубы.

Я училась в пятом классе, но меня перевели в четвертый. Я не учила ничего, кроме истории и географии Кубы. Эти предметы стало намного проще изучать после того, как их переписали. Историк Ле Риверенд совершил головокружительный скачок от посаженных на кол и заживо сожженных христианами индейцев таинос до кубинской Революции, подчеркнув отрицательное влияние империализма.

Если верить учебнику Ле Риверенда, то история Кубы началась совсем недавно, а именно со дня штурма казарм Монкада.

Но разве я могла принимать всерьез рассуждения господина, по просьбе которого расстреляли чемодан с сыром?

Что касается учебника географии, то он не очень отличался от старого учебника, по которому занималась моя сестра Натали. Нововведения заключались в том, что нужно было знать и уметь показывать на карте места, где сражались повстанцы под командованием Фиделя. Автор нового учебника предлагал свою собственную гипотезу происхождения острова. Согласно этой версии, Куба представляла собой возвышенность, образованную из птичьего помета и разного рода морских отходов, нанесенных Гольфстримом и другими течениями на пупок между двумя континентами. Сам автор гипотезы был от нее в восторге.