Мой отец - Фидель Кастро

Все школы Кубы принимали участие в социалистическом соревновании. Для того чтобы добиться хороших показателей в учебе и оказаться среди победителей, учителя и директора шли на обман: накануне экзамена они просто-напросто писали на доске тему. Выпускникам это, конечно же, облегчало жизнь. Но ведь чтобы поступить в ВУЗ, нужны были знания. Впрочем, учащиеся подготовительных курсов пользовались привилегией при поступлении. Я все так же была увлечена медициной.

Однажды ко мне на занятия пришел Гондурас, самый настойчивый из всей этой армии лицемеров, которые после развода с Йойи хотели переспать со мной. Этот парень был индийцем. Его внешность не вызывала в этом никаких сомнений. Но родом он был из Гондураса. Мой страстный поклонник с детства был сиротой.

Мать отправила его на каникулы в Гавану к тете. Вернувшись домой, двенадцатилетний мальчик не нашел никого из своих родных. Дом был пуст. Ему ничего не оставалось, как поехать назад к тете. Но его гаванская родственница, заслышав первые шаги Революции, первым же самолетом улетела с острова, не поставив в известность никого из своих родных.

Можно себе представить, каково было ему, двенадцатилетнему подростку, одному в Гаване, окруженному возбужденной толпой, кричащей: «Вива! Вива Фидель!» и «К расстрелу! К расстрелу!» Все эти события подействовали на него, как ледяной душ.

Его взяла под свое крыло армия и решила за него все его проблемы. Но на пороге юности он оказался в полнейшем одиночестве. У него не было близких людей, не было и своего жилья.

— И тогда я открыл для себя новый способ существования. Я стал приходить в дома, где кто-то умер, выдавая себя за друга или просто хорошего знакомого покойного. Таким образом я находил себе ночлег… Да и хоть какое-то человеческое общение. Ведь в доме, куда пришла смерть, всегда найдется хоть одна страждущая душа, нуждающаяся в сочувствии и готовая посочувствовать…

У него была буйная фантазия и звание младшего лейтенанта. Он служил в войсках специального назначения. Мы оба были молоды и жизнерадостны. Нам было хорошо и весело вдвоем. Мы стали встречаться втайне от всех. Это длилось до тех пор, пока бравый Абрантес не узнал о наших тайных свиданиях и не отправил Гондураса в Японию зарабатывать четвертый квалификационный разряд по каратэ. Он писал мне великолепные письма, наполняя мою жизнь орфографическими, синтаксическими, пунктуационными и другими ошибками, которые его совершенно не смущали и не огорчали. Он писал о своей любви, о своем желании так весело, так просто и так откровенно, что я до сих пор немного упрекаю себя в том, что не пожила с ним больше.

Когда Фидель прислал за мной, чтобы сообщить о том, что простил мне мой развод, я готова была предоставить ему возможность предсказать вероятность моего второго развода. Мне и в самом деле хотелось рассказать ему о Гондурасе. Но отец не оставил мне времени на сердечные разговоры.

Я сидела и слушала его рассказ о гидрофитах, которые должны были сыграть очень важную роль в новом пятилетием плане. Фидель считал, что в сельском хозяйстве нужно больше использовать селитру. Особенно в этом удобрении, по его мнению, нуждались виноград, клубника и рис. Фидель с энтузиазмом рассказывал мне о переменах, которые скоро начнутся в сельском хозяйстве Кубы, как вдруг с моим зрением стало происходить что-то странное. Я вдруг увидела, как кожа моего отца стала растворяться в воздухе… Вот она совсем исчезла, и показались сухожилия и обнаженные нервы. От них исходила зловещая аура. А на лбу раскрылся огромный окровавленный третий глаз.

Я отогнала это ужасное видение, но ночью обнаружила внутри своего организма большие перемены. Во-первых, я поняла, что задержка менструации не случайна, а во-вторых, весь мой кишечник будто парализовало.

Несмотря на пламенную любовь Гондураса, долетающую до меня в его прекрасных письмах, я чувствовала себя все хуже и хуже и, в конце концов, стала испытывать ненависть к своему телу, которое мне больше не подчинялось и при этом строило предательские гримасы. Я решила наказать его за такое ренегатское поведение и с этой целью лишила его питания. Это было нешуточное наказание: когда я отмечала окончание курсов, поступление на медицинский факультет и долгожданное возвращение моего эпистолярного жениха, я весила всего лишь сорок килограммов.

Самолет, на котором прилетел Гондурас, должен был совершить посадку в аэропорту Хосе Марти. Я поехала туда встретить своего жениха, предварительно искусственно по мере возможности увеличив свой объем. Я натянула четыре пары чулок, надела брюки; бюстгальтер я наполнила тряпками. На мой взгляд, я стала выглядеть гораздо полнее. Но Гондурас прошел мимо меня. Он искал глазами свою любимую Алину и не узнавал ее в этой цапле, которая улыбалась ему болезненной гримасой ходячего мертвеца.

Он стал выхаживать меня. Он клал мне в рот крохотные порции наполовину пережеванной пищи. Он обращался со мной, как с больной птицей.