Мой парень – миллионер

Поля лаванды вблизи производят ещё большее впечатление, а от её запаха начинает кружиться голова. Огромное море нежно-фиолетового кажется живым от лёгкого ветерка, качающим верхушки сиреневых соцветий.

– Твой новый фотоаппарат сейчас сгорит, – фыркает Симаков, наблюдая за мной.

Я поворачиваюсь и нажимаю на кнопку прежде, чем он успевает сменить позу или скорчить недовольную мину.

– Наконец-то нормальный кадр.

Чувствую себя охотником, поймавшим желанную дичь, когда рассматриваю фото, на котором Симаков стоит, опершись об автомобиль. Руки сложены на груди, тёмно-серая футболка обрисовывает крепкие мышцы. В глазах затаилось выжидающее выражение.

– Нормальный кадр? Лучше иди сюда, – распахивает объятия Симаков, – я тебе покажу, кто нормальный… Хотя нет, самый лучший.

– Слава о твоей небывалой скромности летит впереди тебя, Симаков.

– Собирайся, нам пора двигаться дальше. Мне не нравятся серые тучки, активно ползущие в нашем направлении.

Он прав – небо затягивает серыми тучами. Воздух полон духоты и лёгкая одежда липнет к телу.

– Успеем опередить дождь?

– Об этом ты не у меня спрашивай, а у своего итальянского приятеля.

Итальянский приятель взревел мотором и повёз нас по асфальтированной дороге. Он, правда, старался изо всех сил, но сделав крюк вокруг плато Валенсоль, заглох, не доехав до населённого пункта совсем немного. Пришлось сидеть внутри, пока ливневые потоки воды обрушивались с небес на землю. Симаков изучает карту, пытаясь понять, где именно мы застряли.

Дождь прекращается, и Дима решает выбраться из авто.

– Теперь уж точно нам придётся оставить эту банку… Ещё одной поломки моя нервная система не выдержит, – жалуется Симаков и добавляет, – выбор невелик. Надо прогуляться до той деревни. И кстати, совсем недалеко есть лес, в котором собирают трюфели.

– Мы будем собирать трюфели?

– Нет, Поля, сейчас не сезон. Их осенью собирают. Есть, конечно, и летние трюфели, но они здесь не растут. Просто деревенька по отзывам, примечательная. Всё равно мы мимо… проезжали.

– В нашем случае – мимо застряли.

– Давай не будем, а? Кто захотел это жёлтое крошечное недоразумение?

– Ты всё время будешь мне напоминать об этом? – закипаю я.

– Не злись, ты становишься похожей на ёжика. Фыр-фыр, – смеётся Дима, обнимая меня за талию, – пойдём, посмотрим на эту ферму вблизи. А потом прогуляемся до цивилизации. Выбора у нас всё равно нет.

Мы идём, не торопясь, прямо посередине проезжей части. Машин, кроме нашего жёлтого Fiat, не наблюдается ни впереди, ни позади. Даже если кому-то взбредёт в голову пронестись по узкой дороге со скоростью гонщика Формулы-1, шум мотора мы услышим издалека. Слева от дороги виднеются невысокие хозяйственные постройки.

– Напрямую будет быстрее, – замечает Дима, – как раз будем проходить мимо фермы. Судя по всему, там как раз таки фермерские хозяйства.

– Хорошо. Давай взглянем на европейское животноводство.

О желании идти напрямую я начинаю жалеть почти сразу же – земля липкая после прошедшего дождя и подошвы кед скользят склизкой поверхности. И чем дальше, тем хуже. Вскоре мы шлёпаем по грязи, утопая в ней.

– Лучше бы по дороге шли.

– Ладно, не хнычь, чистюля. Осталось совсем немного. Вон там милые хрюшки.

– Милые? – недоверчиво спрашиваю я, приближаясь к высокому деревянному забору, – никакие они немилые.

За ограждением в жиже лежат туши свиней. Они лежат неподвижно, словно наслаждаются липкой грязью. И лишь изредка издают типичные звуки и дёргают ушами.

– Свиньи как свиньи, – возражает Дима, – жаль, сейчас не сезон. Можно было бы проводника нанять и прогуляться в сторону леса, где собирают трюфели.

– А вдруг это неправильные свиньи?.. – сомневаюсь я.

– Которые ищут неправильные трюфели? – смеётся Дима.

– С виду они похожи на самых обыкновенных хряков, копающихся в грязи.

– А ты хотела увидеть кого-то другого?

– Я думала, что они…

– Более цивилизованно выглядят? По-европейски? – смеётся Дима. Так сильно, что слёзы брызгают с глаз.

– Ты у меня ещё посмеёшься! – грожу я пальцем и подхожу к забору, доставая фотоаппарат.

– Солнце, ты меня умиляешь! Зачем тебе фотографировать свиней? – спрашивает Дима, глядя, как я выбираю сухие участки земли и забираюсь на забор, щёлкая свиней.

– Папе покажу, что свиньи – и в Европе свиньи. Он временами порывается ехать в деревню и становиться фермером. Мама мне за это фото скажет спасибо.

– А твои ноги тебе за это спасибо не скажут – ты в грязи по уши вывозишься!

– Мы уже и так вывозились в грязи, пока шли сюда.

Я поворачиваю голову в сторону Димы усмехаясь.

– Кое-кто хочет с тобой познакомиться поближе.

– Кто?

– Обернись и сам увидишь.

Дима оборачивается. Наверное, слишком резко, потому что кабан, стоящий позади него, подаётся в сторону с громким «хр-р-р-р».

– А этот откуда взялся? – недоумевает Дима.

– Наверное, из загона сбежал, – пожимаю плечами я и замечаю пролом чуть дальше того места, где стою я.

– Ха-ха-ха! Кажется, ты ему понравился. Твои джинсы его привлекли.

Кабан осмелел и, пофыркивая, тыкается рылом в ноги Димы, прихватывая пастью материю.

– Проваливай! – нетерпеливо взмахивает Дима ногой.