Мои печали и мечты

СНЕЖАНА. Объясните, я послушаю.

НАТАЛЬЯ (не ответив; Михаевой). Вы тоже сказали, что вам это все ни к чему.

МИХАЕВА. Естественно.

НАТАЛЬЯ. Поэтому сейчас все расходятся. Игорь говорит своим, что все в порядке. (Игорю). В твоих же интересах, иначе все будут свидетелями, что это ты виноват. А мы тут остаемся своей семьей, я вызываю, кого надо, объясняю, что больной старик не мог дойти домой, позвонил нам, мы открыли, он вошел и умер. И все. Никаких проблем, никакого криминала, никакой лишней огласки. Обычный случай. Согласны?

МИХАЕВА. Вы мудрая женщина. Уважаю. Матвей! Матвей, выходи, мы тут кое-что решили!

КУЛИЧЕНКО. Мы ничего не решили! Я не хочу врать! И так всю жизнь вру!

НАТАЛЬЯ. Это новость. Кому ты врешь? Пенсионерам — что ставишь им протезы не с напылением, а золотые?

КУЛИЧЕНКО. Я стоматолог, а не протезист! Двадцать пять лет вместе живем, а ты не удосужилась понять, чем я занимаюсь! Я не дергаю, не протезирую, я лечу — трудно понять? А с напылением вместо золотых, это я тебе про других рассказывал!

НАТАЛЬЯ. Не надо по пустякам…

КУЛИЧЕНКО. А вру я — тебе! Каждый день! Потому что каждый день я работаю будто бы по десять часов, а на самом деле — по восемь! Потому что потом я захожу на два часа в одно местечко и сначала выпиваю, а потом трезвею, жвачку жую, курю, чтобы ты не унюхала. И так уже много лет! Не потому, что я пьяница. А потому, что без этого я бы вообще домой не вернулся к тебе! Хотя бы два часа свободы каждый день. Не хочу врать! Как есть — так и есть! Вызываем врачей, следователей, говорим, как было! Потому что сегодня его убили и замазали, завтра меня убьют — и скажут, что так и было! Не хочу!

НАТАЛЬЯ. Кто убил? Человек сам умер!

КУЛИЧЕНКО. Никто сам не умирает! Мы убиваем друг друга — каждый день и каждый час!

НАТАЛЬЯ. Ну, понес!

КУЛИЧЕНКО. А главное — страх нас убивает! Вдруг завтра уволят? Вдруг заболеем? Вдруг дом начнут сносить? Вдруг инфляция, голод, эпидемия? Зубами держимся за то, чтобы ничего не менять! Каждый день одно и то же! Каждый Новый год — шампанское и оливье! Да еще с луком! (Наталье). Сколько раз тебе говорил, ненавижу сырой лук! Вкус, запах!

МИХАЕВА. Без лука оливье не делают.

КУЛИЧЕНКО. Нет, обязательно с луком! Потому что так правильно! Кто сказал? В какой конституции записано, что нельзя оливье без лука? Ведь это с ума можно сойти! (Хватает тарелку, грохает ее об стену).

МАРГО. Наш человек!

КУЛИЧЕНКО. Хватит бояться жизни, пусть жизнь нас боится! Посторонись, я иду!

Из-за стены слышны стоны, которые поочередно издают Нина и Матвей, они сопровождают каждую реплику.

На улицу! К людям! На воздух!

Стоны сливаются в один сладостный крик.

В будущее!

Общая пауза.

(Резко скиснув). Хотя… Может, в наше время самое простое и есть самое лучшее. Даже революционное. Жить, рожать детей. (Наталье.). Было бы у нас трое или четверо, как я хотел, не сидел бы по два часа в пивнушке…

МАРГО. Скуксился дяденька. Ты, Саша, прав был, когда говорил, что обывателя хватает на пять минут.

МЕЗГИРЬ. Эти пять минут можно использовать.

КУЛИЧЕНКО (показывает ему кукиш). Вот ты меня используешь. И пошли, в самом деле, из моего дома!

МАРГО (отодвигает штору, смотрит; Мезгирю). Стоят… Наши разошлись все, вообще пусто. А эти стоят. Засекли, наверно, что мы сюда вбежали.

ИГОРЬ. Я могу договориться.

МАРГО. Знаю, как вы договариваетесь.

МЕЗГИРЬ. Вот именно. В прошлый раз тоже песни пели: «пройдем, мирно побеседуем». И так побеседовали, что я…

КУЛИЧЕНКО. Вы, кстати, так и не объяснили, за что вы боретесь? Или против чего?

МАРГО. Против салата оливье.

СНЕЖАНА (подходит к столу, садится, накладывает себе салата, ест).

Раздразнили своими разговорами. (Куличенко). А вы зря, сырой лук полезно есть. Я читала — повышает потенцию.

НАТАЛЬЯ. Ему не надо.

КУЛИЧЕНКО. А зачем? У тебя Погосян есть.

НАТАЛЬЯ. Какой Погосян? Иди проспись!

КУЛИЧЕНКО. Думаешь, весь город знает, а я не знаю?

МАРГО. Вот. В этом и вопрос. Знаем, а молчим. Так и живем. Мы против этого тоже.

В гостиную, держась под руку, входят Нина и Матвей.

НИНА. Ну, давай.

МАТВЕЙ. Уважаемые родители! В эту новогоднюю ночь… Кстати, двадцать минут осталось… Мы решили торжественно объявить, что решили с Ниной пожениться. Окончательно и бесповоротно.

СНЕЖАНА. И обжалованию не подлежит.

НИНА. Помолчи, а?

Игорь наклоняется, цепляет ртом со стола ртом какие-то куски, жует, пытается ухватить рюмку. Марго, заметив это, помогает ему.

НАТАЛЬЯ. Ну, и слава богу! Это главное. Владик, поздравь, что ты как замороженный?

КУЛИЧЕНКО. Действительно… Дорогие мои…