Мои печали и мечты

ЦАПЛИН. Можете передать этим, которые нас сюда привезли, что я работать отказываюсь! Я законы знаю! Мне дали пятнадцать суток административного ареста с привлечением на общественные работы! Пусть незаконно! Но, подчеркиваю, общественные работы! — а не в чьем-то частном доме мусор убирать! Я согласен улицы мести, я согласен тот же мусор из мусорных баков на улице вычищать, а не… Что, хозяин дома — милицейский чин? Дармовую рабочую силу использует? Я работать не буду, можете им нажаловаться! Все!

ЛУКОЯРОВ. Помолчи ты! И так голова трещит… Тут тепло и сухо. Не хочешь работать — сиди. Мы за тебя поработаем. Тут же надсмотрщиков нет, правильно, девушка?

ОЛЬГА. Можете вообще не работать. И я жаловаться не буду. Мне все равно. Только ведь поймут, что вы не работаете, и пошлют, в самом деле, улицы мести. Под дождем. А сюда других приведут.

ГАЧИН. А вы, извините, кто? Архитектор, прораб, менеджер? Сотрудник милиции?

Ольга не отвечает.

ЦАПЛИН. Лично мне плевать! Я согласен под дождем, но по закону! Какой-то подлец построил дом — наверняка на ворованные деньги, а теперь еще ему и даром убирай тут! У нас что, вообще никакого порядка нет нигде?

ЛУКОЯРОВ. Из-за таких, как ты, и нет.

ЦАПЛИН. Это почему?

ЛУКОЯРОВ. Орешь много. А это уже — беспорядок. (Ольге.) Что делать-то?

ГАЧИН (глядя на Ольгу). Нет, я так не могу. Я не могу работать, не познакомившись с человеком, который нас будет курировать эти пятнадцать суток. Как вас зовут?

ОЛЬГА. Ольга меня зовут. Я жена того подлеца, который построил этот дом на ворованные деньги.

ЦАПЛИН. Я не утверждал! Я только предположил! В любом случае это частный дом — и я не обязан!

ЛУКОЯРОВ. Да помолчи ты!

ГАЧИН (озираясь). Итак, что делать?

ОЛЬГА. Ничего особенного. Убрать весь мусор. Привести все в порядок. Подготовить основу для паркета — ну, какие-то там проложить бруски или, я не знаю… (Лукоярову). Вы ведь, мне сказали, были строителем?

ЛУКОЯРОВ. Был. Лаги надо проложить. Сумеем.

ОЛЬГА. Можете не торопиться, на пятнадцать дней вам как раз хватит. Работать будете во второй половине дня, я так попросила. Я ведь живу здесь, на втором этаже, там уже все отделано.

ГАЧИН. С мужем?

ОЛЬГА (не ответив). Так что, с двенадцати до шести — и всё.

ЛУКОЯРОВ (адресуясь к Цаплину). Никогда! Только с восьми утра до восьми вечера мусор возить! Под дождем! Иди, герой, а мы тут помаленьку…

ЦАПЛИН. Мы с вами на ты не переходили!

ЛУКОЯРОВ. А я с тобой уже перешел. Ты чего такой нервный?

ЦАПЛИН. Я не нервный. Меня просто раздражает, что вас используют как рабочую скотину, а вы и рады! Где ваша гордость? Где вообще у людей гордость? (Ольге.) И вам тоже не совестно? Как рабов на плантацию вам приволакивают, между прочим, интеллигентных людей…

ЛУКОЯРОВ. Я не интеллигентный человек, меня не считай.

ГАЧИН. А я днем вообще не человек. Я ночной человек. Я живу ночью.

ЦАПЛИН. Начинается! Саша, ты позер! Ты позер с детства, сколько я тебя знаю, ты позер!

ЛУКОЯРОВ. Ладно, хватит! (Ольге). Оленька, нам все ясно. Кстати: Лукояров Дмитрий Сергеевич.

ОЛЬГА. Очень приятно.

ГАЧИН. Гачин Александр.

ОЛЬГА. Очень приятно. (Смотрит на Цаплина).

ЦАПЛИН. Не делайте вид, что вам интерено, как меня зовут! Не делайте вид, что вы вообще считаете меня за человека!

ЛУКОЯРОВ. Да заткнись ты! Оленька, значит, так. Я, в самом деле, строитель. И все будет в лучшем виде, гарантирую. Они не захотят — я один все сделаю. Маленькая только просьба, можно? Понимаете, все мы тут случайно. Мы приличные люди. Но вчера… Вчера мы себе позволили. В общем, мы сейчас в нерабочем состоянии. Нам немного подлечиться — и мы сразу герои труда.

ОЛЬГА. Только чтобы вам не было хуже.

ЛУКОЯРОВ. Нам будет лучше.

ОЛЬГА. Хорошо. Я сейчас. (Уходит.)

ЛУКОЯРОВ. Какая баба!

ЦАПЛИН. Продажная красота. Даже не красота, а так. Смазливость. Второй сорт.

ЛУКОЯРОВ. Ничего ты в женщинах не понимаешь. Как пошла, сволочь, а? Аж все у ней играет и перекатывается!

ЦАПЛИН. Противно слушать.

ГАЧИН. Ты, Павел, должен благодарить Дмитрия Сергеевича. И учиться у него. Человек с цельной душой, без комплексов. Женщины это чувствуют и ценят. И отзываются. Ты бы попросил насчет подлечиться — тебе бы не дали бы. А ведь страдаешь, я знаю.

ЦАПЛИН. Я обойдусь! Я не буду здесь работать. Я вообще жалобу напишу. За что пятнадцать суток? Да, я был пьян. Что еще? За это пятнадцать суток не дают!

ГАЧИН. Ты оскорбил представителя власти.

ЛУКОЯРОВ. Подрался с милицией?

ГАЧИН. Если бы. Нас вчера взяли. Надо было спокойно отоспаться, заплатить штраф — и все. А он начал кричать, что требует вызвать его личного адвоката! Притом, что личного адвоката у него никогда не было. «Не имеете права! Беззаконие!» Это он так кричал. Ну, и назначили ему пятнадцать суток — и мне заодно. А он, дурак, опять стал орать. Тогда ему пообещали запросто устроить год тюрьмы за оскорбление при исполнении, за оказание сопротивления при задержании и, вдобавок, за ношение холодного оружие.

ЛУКОЯРОВ. Оружие-то откуда?