Мой Пилигрим

Заорать что ли? Аурум на первом этаже и, может, не в кухнях — придет, поможет, скрутим вора. Мне хотелось бы выпытать — как Дети Судьбы вообще узнают, что пора топать за тетрадкой? Почему уводят из-под носа, ведь намного удобнее было зайти в квартиру и забрать ее, пока я на работе, вторую достать прямо из больнички еще до того, как я прочла, а к Гриму наведаться… тут сложнее, но все равно. Есть вопрос поважнее — на кой ляд?

— Ульрих, я по идее должна быть в гаражах «Трех шкур», а не здесь. Судьба? Тебя поймала — не просто так. Судьба? Все так сошлось, что ты обязан мне хоть что-то сказать, помочь, прояснить. Направить, ну?

— Мы не знаем последствия своих действий, Тио. Я отдам рукопись Безымянному, а зачем она ему — не знаю.

— Где он живет? Чем он силен? Слабые места есть?

— Не знаю.

— Монету тоже ему отдали?

— Нет.

— Подумай, Ульрих, — я прошипела как можно злее, — и скажи все, что можешь сказать. Хоть что-то! Хоть слово!

— Больно. — Он тоже не стерпел и потерял хладнокровие, глухо выдохнул: — На тебя смотреть больно. Прикройся хоть чем-нибудь.

Я сжалилась, опустила меч и перекинула распущенные волосы наперед. Удивлялась, почему меня не охватывает чувство стыда за обнаженку перед Ульрихом? А потому, что он наготы в упор не видит, ему шрамы мои глаза выедают. Неженка нашелся.

— Иди. Проваливай. Ты все равно знаешь, что я тебя не ударю…

— У вас меньше двух дней, Тио. Они придут на площадь послезавтра, едва зайдет солнце.

Парень прижал к себе листы и осторожно прошел боком мимо меня. Юркнул в щель приоткрытой двери и кинулся бежать, уже не заботясь о шуме и топоте.

Расправа

Послезавтра придет конец этой жизни и начнется другая, новая и лучшая. То, что исход будет в нашу пользу, я нисколько не сомневалась. И страха не было, и предощущения потерь или жертв — мы все останемся целы, а Слуги навсегда исчезнут. Подлинный черный колдун города получит свое наказание — лишится сил, сядет в тюрьму в Казематном, а над городом просветлеет небо.

— Аурум! — Я оделась, заглянула в швейную, и потом постучала в спальню. — Вы здесь?

Старик открыл, и я тут же поцеловала его в щеку:

— Хватит прятаться, по дому можно ходить, и вы никого не потревожите. Давайте я по-быстрому помогу что-нибудь приготовить, пообедаем и я утащу Грима с собой — дела в городе нужно доделать.

— Ох, птица!

И Аурум довольно заулыбался. Чужое счастье тоже делало его счастливее и моложе, заметно было по искреннему умилению в глазах. Весь пухлый, лысый, а морщины превратились в лучики радости и щеки порозовели. Не слишком-то и старик — лет шестьдесят для меня древность, а Агни, например, или Олли за жениха сойдет.

— Грим! — В входную дверь чуть высунулась и махнула ему. — Если о пустяках болтаешь, то бросай.

Ему явно ветер помог, как пинком ускорил, потому что я едва это сказала, как Грим оказался у двери и зашел внутрь сходу обняв и поцеловав — в щеку и шею. Нос, который везде лез впереди самого Грима, был холодным, зато губы — горячими. И я тут же решила, что не буду его попрекать побегом.

— С ветром мирился что ли?

— Да, Тио.

— А новости от него есть?

— В городе тихо.

— Ага, и я даже знаю почему — злодей твою рукопись читает. Я не успела сказать раньше, но первые две части у меня умыкнули Ульрих с Верой, я думала, что листы просто пропали, а вышло вот так. Теперь все — и третья, концовка, у Безымянного.

Грим не слишком изменился в лице, свел брови на миг, и снова никак не выразил, что расстроен или задумался. Обнял покрепче.

— Значит, так тоже нужно.

— Что, доверимся Судьбе полностью? Я как бы «за», но просто так сидеть не собираюсь. Проводишь меня по разным делам в городе?

Он кивнул. Какая там война? Грим поцеловал меня, и все так далеко уехало от слов «нужно» и «важно», что только в одном утонула — в любви. Почему нельзя все на свете отложить и на несколько дней улететь на другую планету? Забыться, остаться одним, и наслаждаться счастьем?

— Все, пусти! Время теряем, пойдем есть, а потом бежать.

Аурум смотрел на Грима во все глаза. Ну, да, и я заметила, что есть разница между ним вчера и ним после ночи — недоговаривают мне здесь, потому что, если бы Грим был просто человеком, он не мог бы меняться так быстро. Да, по-прежнему худ, но не до костлявости. Пальцы — не паучьи лапы с узловатыми суставами, шея не сплошные жилы и обтянутая кожей трахея, а впалые щеки — не провалы. Уверена — еще две-три ночи в моих объятиях и…

— О, Всевышний…

— Почему опять ты так на меня смотришь, Аурум? Или видишь впервые?

Грим едва заметно выдал досаду, и даже сгримасничал на секунду нечто злое, ошибочно приняв разглядывание за признак — он становится еще безобразнее. Сколько раз старик в последние дни тыкал носом в его схожесть с ходячим трупом?

— В самом деле, Аурум… — я скрылась от взгляда Грима, и приложила палец к губам. — Что вам не нравится?

— Не нравится?.. твой кот, Тио, спал у меня в ногах всю ночь и я не мог нормально выпрямиться. Он ведет себя как хозяин, ничего здесь не боится и не собирается сбегать.

— И где сейчас мой Рыжун?

— Занял кресло в гостиной.