Мой Пилигрим

Да запросто! Я и со второй руки сняла перчатку, сразу прилепилась ладонями к мокрой шее управляющего и поморщилась только от брезгливости. Не к поту и немытому телу, а к тому, что эта дрянь под кожей зашевелилась как гадкая гусеница.

Узоры не появились. Но это еще ни о чем не говорило — я же не душу его целю, задача другая. Выходит, и способ нужно сменить. Ущипнула. Царапнула. Грим по моей просьбе ему даже руку развязал и Каз сам меня тронул за руку, прикоснулся к щеке и шее — бесполезно.

— А ну-ка, еще вариант… отпусти сопротивление. Сыграй в поддавки.

Жутко не стало. Он не преобразился в какого-то монстра, у которого злобой рожу перекосило, но перемену я заметила. Похожее я видела у казематных парней, когда столкнулась с ними под лунным светом. Кстати, там магический свет сестрички никак не помог избавить их от влияния Изверга. А, может, как раз на чуть-чуть и избавил, что я разглядела их страдающий человеческий облик за маской?

Да какая теперь разница…

Только дотронулась, как пальцы засияли. Белый узор, перетекший на кожу, сразу распустился сверху и снизу от черной татуировки и, слившись в середине, выжег ее. Каз какое-то время сидел неподвижно. А я невольно заулыбалась — как будто у невесты деталь наряда стащил и оделся в кружево. На растрепанном и несвежем теле, на крепкой и явно мужской шее такая нежность смотрелась смешно.

— Я не хотел травить вас.

— А то я не знаю. В лицо Безымянного видели?

— Нет.

— А золотых хорошо знаете? Есть кто из местных барончиков — девятнадцать лет, высокий, худой, черноволосый? Или из обслуги высокого ранга? Купить дорогую обувь в здешних магазинах ему по карману.

Увы. Каз покачал головой.

— Развяжите меня, пожалуйста.

Шаризу мы не докладывались. Грим быстро пошел на выход, я за ним, и хозяину дома я только успела махнуть рукой, когда увидела в холле:

— Спасибо! Зайду в гости, как будет время. И не забудьте о дружеском долге!

— Подождите, кортеж сейчас…

— Не нужно. — Бросил Грим.

Едва вышли на широкое крыльцо особняка, перекинул мне волосы наперед, застегнул их под пальто, которое я едва успела накинуть. Сказал:

— Держись.

И я обняла его мертвой хваткой за шею. Грим вплотную прижал к себе, сдавил за плечи и талию, а следующим мигом ветер ударил и лишил на какое-то время вдоха. Закрутило воронкой, уже знакомо и противоречиво — как будто и раздета и спеленута одновременно. И приземлились мы, к счастью, без падения.

Проклятье

— А почему меня в прошлые разы как перекати-поле крутило?

— Потому что ты не умеешь летать. А тогда, со мной, потому что сцепились как успели, а не как должно.

— Мари бы умерла, да? Если бы ты отдал ее ветру одну, а сам остался — не выжила бы?

Грим кивнул, чуть дернул губами и глуше добавил:

— Не с ее ранами. Однажды я, даже удерживая и зажимая самые глубокие порезы, не донес женщину живой до больницы. Сила ветра давит, и она потеряла больше крови за более короткое время. Несчастная оказалась обречена — погибла бы, если бы не пришел, и все равно погибла, когда попытался спасти… При любых ранах — одному человеку лететь нельзя.

Мы приземлились на площади, и пока шли до Палат, я об этом спросила. Зря, наверное, — хотела полюбопытствовать, а вышло, что Грим помрачнел, а не отвлекся от потяжелевших чувств. Опять о жертвах, опять о смерти.

— Я голодная… от твоих волос так пахнет яблоками, что я едва не укусила тебя в ухо. Здесь нет мыла с несъедобным запахом?

Аурум, истинная душа дома, навел свой порядок, пока мы были в городе. Исчезла лишняя мелкая мебель, книги и вещи. Подсобралось все, кроме самого необходимого.

— Завтра, Грим, ты поможешь унести в подвалы тяжелое. Я не отдам палаты на разграбление, не позволю оставлять на вещах след, если Слуги полезут через ход наверху, и даже если в последнем сражении они подожгут дом… небо… самое ценное может сохраниться внизу. Ужин готов. Он сегодня скромный.

— Спасибо, Аурум. Как раз за ужином и поговорим.

— Можно мне сначала скупаться? Я сейчас взвою от грязной головы!

Я быстро разделась, быстро забрала чистое домашнее платье из кучи пока не разобранных вещей, которые я перенесла из своей бывшей комнаты, и бегом побежала в купальни. Залила готовую горячую воду в лохань, добавила холодной и стала отмываться. Валяться и нежиться времени не было, мне хотелось поскорее все обсудить, и я торопилась.

— Ты какого ляда сюда пришел, а, Рыжун?

Намыливала голову и расплетенные волосы и увидела, как кот подтолкнул головой дверь и по-хозяйски прошел за узкую деревянную стену. Она отделяла часть купальни, где дальше был утопленный колодец со стоками. Туда Аурум выливал помойную воду с кухни, туда же по желобам уходила вода из лохани, когда спускали ее через пробой на винтовой пробке.

— Эй… котяра, а ты не туалет себе там устроил? Я голову ломала, куда ты ходишь и почему на улицу не просишься, а ты закуток нашел? Смотри не провались!