Мой Пилигрим

— Я не знал… сердцу не прикажешь, тебя не любил, а ее — да! Прости! — Оторвал ладонь от подбородка и ткнулся в нее, поцеловал. — Я не знал, что ты так с собой… разве это преступление, хотеть счастья и жить по любви?

Это же надо — сердечные драмы. Что там за вина? Первая жена руки на себя наложила, когда Миша ушел? Если угадала, то хорошо. Я почти прилегла ему на спину, обняла покрепче и шепнула спокойно:

— Не виню я тебя, родной мой. Люблю тебя больше жизни, и потому отпускаю, слышишь? Как случилось, так и случилось, ничего не поправить. Люби ее, раз любишь, а силком я бы все равно не смогла тебя с собой оставить. Не жизнь это.

— Х-ы-ы…

Миша вдруг извернулся, стащил меня к себе и обнял сильно, прижав голову к плечу, и грязной рукой стал гладить по голове.

— Ты прощаешь меня?

— Прощаю. Только не пей больше, ладно?

И гадко, и радостно. Огромным усилием воли я терпела и не вырывалась, понимая, что он прижимает к себе свою бывшую — покойную или нет не знаю, — но в искуплении вины. Слюнями фыркает куда-то в ухо. И пахнет от него не розами. Ладно, это смывается. А вот если ему на душе лучше станет, и он бросит пить от груза, который камнем лежал, это прекрасно.

Когда тот весь обмяк, я его уложила на землю. Проспал мало, минуту, а потом открыл глаза и уставился в небо. Заставить могильщика подняться я так и не смогла — все же он был пьяный, вымотанный, а теперь еще и опустошенный. Но лицо просветлело.

Мари прибежала с курткой Ванили и она, умничка, вызвала медичку на проезд. Правильно! Накрыли Мишу потеплее, я, пропадать так пропадать, села на дороге на ноги и пристроила его голову на коленях.

— И не ври больше, Миша, не выдумывай про Безымянного. — Я серьезно погрозила ему кулаком, не слишком рассчитывая, что он вникает. — Все равно не поверю.

Вечер

Заронил все-таки этот негодяй в мое сердце… не сомнение, а осадок. Надышал перегаром, наговорил гадостей, меня запачкал. Чуть-чуть с налетом. Медичка Мишу увезла, мы с Мари на работу опоздали, но ни Агни, ни Ваниль — ни слова упрека не пикнули, даже за то, что куртку начальнику вернула не в лучшем виде. Агни старательно пряталась и передавала задания через других, но даже новенькой замечания не прилетело. Что, взяла под крыло, теперь ее боятся ругать из-за этого? Так, любопытно на миг, но по большому счету — какая разница? Плевала я на все, что обо мне думает коллектив, владелец и наша великая кормчая.

И поважнее вопросы есть. Например — чего ветер тянет и не тащит меня к следующей рукописи? Еще не время? А кто решает? Она уничтожена, и начальный фрагмент это все, что в наличие? Не верю!

В глюки Миши — тоже не верю! Только от алкогольной горячки может демон привидеться!

Напиться что ли… и стало нехорошо при мысли, что, подойдя к развалинам Замка в таком состоянии, я увижу нечто ужасное. А из дома выйдет окровавленный рыцарь в белом и окровавленный монстр в черном — мои новые и загадочные друзья Аурум и Грим.

Я сама себе сказала вслух:

— Ну, да, конечно. И у обоих мечи в руках и чьи-нибудь отрубленные головы.

— Тио, расскажи, ты куда? Жених появился?

— Не твое дело.

Я точно решила, что по вечерам буду добираться с Мари до дома и переходить к Безымянному через чердак, а по утрам пусть едет на работу сама. Еще темно, но все-таки безопаснее. В конце концов, она из Казематного раньше добиралась, и пронесло. А я — не нянька.

В квартире, пока Мари забрала Пана и пошла с ним гулять, я закинула в стирку пальто, юбку, отмыла и отчистила с мылом новенькие сапоги. Сходила на чердак к коту, заодно проверив слуховое окно. Один раз открыла — город, второй раз — полутемная комната с двумя плошками света на столе. Жутко! И обалденно!

— Привет, Рыжун! Ты мой бродяга, мой красавец!

Взяла любимчика на руки. Пан — пес хороший, но я кошатница, и сердцем прикипаю к котам а не собакам. Что поделать. Мари восполнит все пробелы моей нелюбви, она Пана вчера тискала, гладила, за уши трепала и прямо со стола давала кусочки мяса, не в силах выдержать выразительных глаз.

— Ты ж мой котяра, мой маленький ручной тигр.

Рыжун боднул меня головой под подбородок, потерся, замурчал и я его долго начесывала за ухом, мерзавца. Вечно вытребует ласки, даже есть не бежит.

— В квартиру пойдешь? А, может, туда?

И кивнула, подразумевая дом в парке. Тот сразу соскочил с рук. Независимо и равнодушно удалился к газетам. Ладно, поняла.

Я дождалась пока Мари вернется, поручила ей ужин, а сама пошла отмывать себя. И после собирать необходимые вещи.

— Прямо вот так, уже двенадцатый час, Тио… трамвая же не дождешься. Или здесь пешком, недалеко?

— Не твое дело.

— Холодно, а ты без шапки и волосы не высохли.

Вместо ответа, я перед ее лицом схлопнула пальцы «закрой рот» и постаралась выразительно поднять брови.

— Пальто пусть висит на балконе, вообще все стиранное не снимай без меня. Едой распоряжайся как хочешь. На случай, если придет Ульрих или его сестра, записка для них на холодильнике. Помнишь?

— Помню.

— Не скучай.

Теперь — по-настоящему домой?