Мой Пилигрим

— Не бойся, Колдунья, не будет тебе казни, и гнев мой уже проходит, — его голос действительно помягчел, но лицу не удалось придать более теплого выражения. — Я тоже отец и могу понять желание защитить свое дитя от возможных опасностей.

Тактио сутулилась, стоя посреди покоев, прятала руки за спиной и чувствовала себя голой без перчаток. Ей казалось, что кожа покрывается инеем. Он ходил из стороны в сторону, а она поворачивалась так, чтобы только он не увидел рук, утаивая невольную и невинную свою обнаженность.

— Твоя скрытность заставляла нас думать, что ты не в себе, прости нас за это. Сегодня открылись мои глаза, и потому я поделюсь с тобой тем, чем ни с кем не делился — ни с братом, ни с сыном. В наш Замок прибыл посланник Ордена, ты ведь слышала об этом, хоть и не видела его?

— И слышала и видела, — решилась ответить Тактио.

— Прекрасно. А знаешь ли ты, с какой целью он прибыл?

— Нет, господин.

— Он просит о спасении мира. Короли воюют, и только такая сила как Дух Жажды может остановить кровопролитье.

— Неужели вы хотите разбудить его?!

— Чего ты испугалась, дорогая? Или ты тоже веришь, как все, что этот Дух жестокий демон? Монстром был тот, что первым пробудил его к жизни. Представляешь ли ты, как прокляты мы все из-за этого? А теперь у меня появилась возможность искупить бесчисленные грехи! Черный Замок назовут Белым Замком, имя мое станет источником спасения и мира, отринув липкую тень душегубства, которая до сих пор влачится за этим плащом, — Титул указал посохом на край индиговой накидки, — мрак превратится в свет. Мы и Святой Орден будем служить одной цели!

— Да будет Небо вам в этом в помощь, — воскликнула девушка, — если правда все, что вы говорите.

— Правда, — глухо подтвердил Титул, — только никто из нас не может этого сделать.

— Ваш брат…

— Мой брат дурак и пьяница. Мой сын жаждет власти. Я не доверю никому из них стать повелителем. Я доверяю только себе, ибо никто так не радеет за мир и очищение собственного имени, как я сам. И доверяю тебе, иначе бы не рассказывал тебе всего сейчас.

— Почему?

— Мы не знаем, как его пробудить.

Глаза девушки расширились от удивления, ибо все века каждый был уверен в обратном как в непреложной истине.

— На смертном одре наш предок не открыл тайны, но… — вкрадчиво продолжил Титул и в его взгляде промелькнул огонь, — если не быть глупцом, то можно и догадаться, что к его пробуждению, или точнее — призванию к жизни способны лишь те, в ком есть магия. А в тебе она есть, Тактио.

Он многозначительно выставил вперед подбородок, указывая девушке за спину, на ее ладони.

— Не наша с тобой вина, дорогая, что сердца наших предков были темнее и глубже, чем пропасть за Замком… настал час исправить ошибки.

Титул подошел к ней близко, навис, взирая с высоты своего роста, а Тактио уже некуда было отступать — позади лишь запертая дверь.

— Разбуди его, истинная Колдунья. Оживи. За столько столетий случилось такое чудо, и дар проявился в тебе. Не позже и не раньше, а в один век со мной, чтобы твое волшебство и мои добрые помыслы послужили миру.

— Но я не знаю как.

— Подумай, вспомни. Наверняка отец рассказывал тебе об этом, быть может, как о сказке или как о простой балладе. В каких чертогах Замка он спит? За какой потайной стеной? Мал он или велик?

— Я не ведаю…

— Ты должна всего лишь коснуться его? — Как не слышал Титул, совершенно вжимая Тактио в дверь, хватая ее одной рукой за плечо.

— Я не ведаю!

— Но ты не можешь не знать!

— Я клянусь!

— Лжешь!

Титул пытался, но не умел увещевать и уговаривать. Его нрав не выдержал того лицемерия, которым он старался придать себе терпимость и добродушие, прорвался наружу. Ослепленный гневом, он отскочил от Колдуньи, размахнулся и тяжело ударил ее посохом. Тактио упала, глухо вскрикнув и спрятала руки под собой, свернувшись. Он бил ее по спине и по ногам, наотмашь:

— Ты скажешь! Скажешь! Ты лжешь мне, мерзкая Ведьма!

Я сам свернулся и скрючился, но не мог ни не видеть, ни не слышать этого. Я молил свою Тактио только об одном — произнести хоть слово! Помогите! На помощь! Это был бы призыв! Я бы мог остановить его в тот же миг… но девушка лишь стонала, молча снося избиение, а потом и вовсе затихла. Титул остановился только тогда, когда понял, что так может убить ее.

— Ты скажешь мне… скажешь!

Устало опустив руку, он носком сапога отодвинул ее от двери и, открыв, спустился вниз. Крикнув слуг, Титул приказал перенести девушку в покои Палат Странника на втором этаже, и чтобы посланник Ордена не видел ни их, ни ее. Слуги исполнили приказ.

Добрая кухарка приводила Тактио в чувство, обтирая холодной водой.

— Ах, да за что же он тебя так, госпожа? Как бы ощупать тебя, не сломал ли чего? Косточки то у тебя, как у птички…

Она очнулась, и тут же ощутила всю боль своего тела. Я ощущал ее как свою, и не мог забрать эту муку себе, в себе и оставить.