Мой ректор военной академии (СИ)

- Что именно я должна увидеть? И услышать? Что вы только что сказали, что я - расчетливая стерва, которая пользуется вами, чтобы забраться повыше и устроиться поудобнее. И спит с вами за статус и защиту. Я это должна была услышать? Хотя, нет. Если через постель - это уже не стерва. Это уже...

- Ника, прекратите.

- Да почему... Вы же этого ждете. Что так все и окажется...

- Тогда - почему?

- Потому что мне слишком непривычно. Потому что я старательно учила, что вы - милорд Верд. Очень боялась неправильно назвать или что-то перепутать. У нас ведь такие обращения не приняты. И потом... Мне просто нравится называть тебя милордом. Тебе идет. И очень романтично...

- Не понимаю... Милорды - это все мужчины вокруг тебя...

- Нет. Ты не понимаешь, - замотала я головой и погладила его по щеке. - Это ты. Только ты... Такой властный. Такой нежный. Такой... желанный.

- Ника, - прошептал он и опрокинул на кровать, нависая надо мной.

- Милорд, - из вредности сказала я.

Скривился, но целовать стал.

- Отнесись со снисхождением к моим тараканам - и я отнесусь со снисхождением к твоим, - прошептала ему я.

- Как это? Что за тараканы? - он так серьезно задумался над тем, что у меня есть какие-то непонятные ему зверьки - даже домогаться перестал.

- Это так говорят, когда у человека в голове есть какие-то пунктики, комплексы, навязчивые идеи. От которых он может и страдать, но на самом деле он их и холит, и лелеет. Это как твоя идея о том, что ты - бастард. Это как моя идея о том, что мне не стоит к тебе привязываться...

- Значит, у нас с тобой в голове тараканы?

- Точно, - рассмеялась я. - Размером со слона.

- И что нам с ними делать?

- Давай попробуем их подружить... - мне надоело с ним разговаривать - и я позволила своим рукам легкие бесчинства.

Платье он на мне все-таки порвал. И ладно, и не жалко... Хотелось скорее дотронуться до него обнаженной кожей. Застонать от его прикосновений... Застонать... Дети...

- Полог я поставил - нас не слышно, - прошептал он мне, - и тоже дал волю рукам. И не только рукам.

- Ричард...

- С тобой надо как можно чаще заниматься любовью, чтобы хотя бы послушать, как ты зовешь меня по имени.

- Так я и не против.

Разве ж только не против... Я сходила с ума от его прикосновений. Я жаждала ему принадлежать. Я даже в какой-то момент подумала о том, что после такой ночи должны на свет появляться дети...

- Дети..., - сказала я много позднее, когда мы уже успокоились.

- Останутся голодные?

- Что? - удивилась я, потому что думала о другом.

- Пауль. Да и Рэм. Их надо покормить, - и он поднялся - и стал одеваться. - Лежи. Я найду хлеба и мяса, сыр должен быть. Там много чего приготовленного, только надо показать им, как это все доставать из стазиса.

- А что это такое?

- Это такое особое заклинание, позволяющее сохранить неживую материю от распада. Бытовая магия, очень удобно. И заклинание, чтобы продукты можно было съесть, совсем простенькое. Пойду, покажу.

Я скользнула в сон. Не знаю, сколько спала, но проснулась оттого, что замерзла. За окном было по-прежнему темно. Ричард еще не вернулся.

Вытащила из саквояжа родную одежду. Никогда не думала, что буду так радоваться джинсам и футболке. А уж нормальные трусики и - какое счастье - обычный бюстгальтер - приведут меня практически в состоянии экстаза. Посмеиваясь над собой, я тихонько пошла по направлению к лестнице.

- ...Недопустимо, - услышала я голос Рэма. - И вы, как никто другой, должны это понимать.

- Должен напомнить, ваше сиятельство, - надо же, милорд Верд, произносит это без иронии, серьезно. И даже как-то...смущенно. - Мы поженимся через несколько недель.

- Дело в уважении, - упрямо гнул свою линию юный герцог. - Миледи Вероника - мой опекун и такое поведение, пусть косвенно, но кидает тень на меня.

Я не знала - злиться мне или хохотать... Или пойти дать по башке. Всем. Это абсурд какой-то. Еще четырнадцатилетние подростки не занимались моим моральным обликом...

- А почему бы вам, уважаемые Рэм и Пауль, не заняться своими делами. И не заниматься моими? - обратилась я к молодым людям.

Они подскочили. Пашка покраснел. Рэм как-то тоже подрастерял напыщенность и уверенность.

- Или вы хотите сказать, что я делаю что-то такое, из-за чего вы можете меня стыдиться? - я переводила взгляд с одного на другого, вынуждая их по очереди смотреть в мои глаза.

- Но, миледи, - начал Рэм. Я не сводила с него взгляд - он смешался.

- Вероника, оставь. Они в своем праве. Они - твои сыновья - и защищают тебя. Не прав в данной ситуации я - и я это признаю.

- Вы все не понимаете. Я счастлива... Я впервые за многие годы счастлива. И вот скажи мне, Паш, как меня можно за это осуждать, - я подняла на него глаза - и поняла, что плачу.

- Мам, прости, - он подошел - и неловко меня обнял. - Просто я переживаю.

- А можно я попрошу не переживать за меня. И порадоваться? Рэм, - повернулась я ко второму мальчику. Обратила внимание на его поджатые губы. - Ты мне стал сыном за это время. Пусть приемным, но я тебя люблю... Я прошу - не надо... Неужели ты думаешь, что от милорда может исходить какая-то опасность для меня?