Мои рыжий дрозд

— Я собрал вас здесь, чтобы… сообщить… вам… ужасную… новость… — медленно проговорил Хумбаба. За окном уныло шел дождь. — Наша… Наша экономка… Она внезапно покинула нас. Сегодня рано утром ее нашли возле лестницы. У нее было сломано основание черепа… Видимо, она поскользнулась в темноте и упала. Пусть же… Пусть же земля будет ей пухом и господь примет душу ее к себе.

Мальчики были потрясены. Некоторые заплакали. Всем стало страшно от мысли, что дом их посетила Смерть, такая неожиданная, нелепая, неправильная… К тому же, покойная экономка была человеком довольно приятным, спокойным и общительным. Она никогда не цеплялась к мальчикам из-за какой-нибудь ерунды вроде порванной наволочки или черных пятен от сигарет на светлом дереве тумбочки. Впрочем, горе их было недолгим, уже к вечеру утренние впечатления успели выветриться из юных голов, и мальчишки весело играли в убийство лорда Маунтбеттена, или в войну за Мальвинские острова, или еще в какие-нибудь популярные среди них игры.

Через два дня состоялись пышные похороны, на которых присутствовала вся школа. Гилли с удивлением обнаружил, что их бедная экономка оказалась личностью довольно известной, на похоронах было очень много народу, а служил сам архиепископ. В процессии оказалось и несколько знакомых ему людей, подойти к которым он, естественно, не решился.

Странно было все это. Странно и как-то грустно.

Наплевать на все.

У учителя русского языка была странная фамилия — Гоган. Он был еще довольно молод, но ходил в длинном черном пальто. Наверное, в чьем-нибудь. Мальчики один раз это пальто украли из учительской и натыкали внутрь булавок. Глупо, правда? Гилли это не очень-то понравилось, но он тоже принимал участие в затее. Гоган ничего им не сказал. Вот так. «У ме-ня кни-га. Я и-ду до-мой. Ме-ня зо-вут Ва-ня».

Конечно, Михал не поверил ему. Вся эта история вообще была довольно сомнительной. Михалу лет четырнадцать, не больше. Семья его была довольно состоятельная, если не сказать больше. Прошлым летом он был с родителями во Флориде, зимой — ездил в Канаду, а вот этим летом попал на маленький островок в Донеголе. Да, разительный контраст. Вся одежда у него исключительно «Адидас», причем лучшие образцы, на его ботинки Шемас вообще старался не смотреть, чтобы не расстраиваться, а часы… Таких часов он даже никогда еще не видел: они надевались на безымянный палец и были обильно уснащены разного рода кнопками и лампочками. Ровно в 7.15 они заливали комнату звуками «Желтой розы Техаса».

— Шемус, а правда, что это ботинки вашего дяди? А куртка — это куртка вашего отца, да? А это, правда, майка вашей матери? А девочки, они говорили, что у вас та же пижама, что была в прошлом году?

— Никогда не верь женщинам, Михал! (Откуда у них вообще могут быть такие сведения?)

— А Кэвин говорил, что у вас в прошлом году было зеленое мыло. То же самое? У вас, Шемус, вообще нет ничего своего?

— У меня есть моя душа и мой язык. И, знаешь, у меня как-то всегда есть все, что нужно. Ведь вокруг — люди. И вообще у студентов обычно мало денег.

— И, конечно, вы все ваши деньги сразу профукиваете. А ваш отец чем занимается?

— Ну, читает газеты, играет в гольф. Он хотел стать сапожником, но как-то не получилось.

— А мать?

— Ведет хозяйство, присматривает за всеми нами.

— А остальные, ну братья там?..

— Они еще в школе.

— А что вы будете делать, когда лето кончится?

— Не знаю еще. Может быть, устроюсь куда-нибудь по учительской части. Или буду романы писать. А, если честно, мне на это как-то наплевать.

— А вы говорили, что в семнадцать лет вы себе сами купили телевизор. Черно-белый, да?

— Ой, ну что ты пристал с глупостями?

— Ну, почему, это не глупости.

— Есть вещи и поважнее, чем обсуждение моего финансового положения.

— Какие это? Ой, а правда, что у вас больше трех тысяч книг на ирландском языке?

— Михал, подойди сюда. Твердо запомни: Дрозды всех стран, соединяйтесь!

— Ой, ну вы прямо совсем ненормальный! Отпустите меня!

— Мальчики, обед готов.

13.50

Обед. Наконец обед. Он ел его медленно и вдумчиво. Фасоль (холодная), жареная картошка с луком (горячая). Потом — йогурт и, наконец, яблоко.