Мой Шелковый путь

На вокзале в Риме меня ждали Марк Захарович Мильготин, сын Миша и Лола. Не думал, что когда-нибудь встреча с близкими людьми доставит мне такую беспредельную радость. Рукопожатия, объятия... они не способны передать полноту моего счастья и глубину моей благодарности за оказанную мне поддержку.

– Поздравляем, Алимжан...

Мы еще не успели доехать до гостиницы, а я уже мучительно думал над самым главным для меня вопросом: что дальше?

– Дальше будем просто жить, – ответила Лола.

– Но как, дочка? И где? Здесь жить нельзя. Я сыт здешним гостеприимством по горло...

Но итальянское «гостеприимство» на этом не закончилось. Выходя на улицу, я видел поджидавших меня агентов полиции. Они не таились, ходили за мной открыто.

– Повторяется французский сценарий, – сказал я Лоле. – Наблюдают. А что наблюдать? Я просто дышу. Просто наслаждаюсь состоянием свободы. Что они хотят увидеть? В чем хотят уличить? Они продержали меня в тюрьме десять с половиной месяцев! Разве им этого мало?

– Почему ты злишься, папа?

– Как тут не злиться?

– Какая разница, как они ведут себя? Тебе нет до них дела. Не должно быть. Ты же все равно не останешься здесь.

– Не останусь. Но раздражает их присутствие у меня за спиной! Я не останусь здесь, но не представляю, куда ехать.

– Возвращайся в Москву.

Она произнесла эти слова как нечто само собой разумеющееся. Внутренне я сразу согласился, правда, в консульство направился не в тот же час. Минул почти месяц, прежде чем я принял окончательное решение. Трудность заключалась в том, что у меня не было российского паспорта. Я никогда не отказывался от российского гражданства, но уехал-то я еще в советские времена. Для поездки в Москву мне нужны были российские документы.

Должен сказать, что в консульстве меня приняли очень хорошо. Мы с консулом уже встречались, когда он приезжал ко мне в тюрьму. Кстати, пустили его ко мне не сразу, потому что итальянцы отказывались считать меня гражданином России. «Вы узбек, – говорили мне, нагло улыбаясь в лицо, – поэтому вами должно заниматься консульство Узбекистана». Зато когда они заводили речь о русской мафии, я сразу становился для них русским. Далеко не сразу удалось моим адвокатам добиться встречи с российским консулом.

И вот теперь я пришел к нему.

– Не беспокойтесь, Алимжан, – сказал он мне. – Мы скоро подготовим необходимые документы. Это чисто технический вопрос. Но паспорт вы будете получать уже в Москве.

– Пусть так. Главное – уехать отсюда.

– Натерпелись здесь?

– Устал от их беззакония. Устал, что ко мне относятся не то чтобы без уважения, а как к самой что ни на есть бесправной твари. Если бы на собственной шкуре не испытал их «демократию», то никогда не поверил бы, что такое возможно. Если честно, то я до сих пор не верю...

Эпилог

По-настоящему трудно дается нам лишь одно – исполнение долга.

ЛАБРЮЙЕР

Жить – это не значит дышать, это значит действовать.

Не тот человек больше жила, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь.

РУССО

Когда я летел в самолете, снова и снова возвращался мысленно то к одним, то к другим событиям моей жизни. Чего в ней оказалось больше – трагедии, комедии, абсурда? Смешное и грустное сплелось неразрывно, превратившись в причудливую картину бытия. Неторопливо пролистывая картины ушедших лет, я все-таки смотрел вперед. Жизнь продолжалась. Она даже не поменялась. Изменились декорации, но сама жизнь осталась прежней...

Самолет коснулся земли, и я, заметно волнуясь, ступил на родную землю. Итак, я снова в Москве. Российскую столицу мне не доводилось видеть уже давно, и я, признаюсь, не очень представлял, какова она теперь. Телевизионные новости не могли дать даже приблизительного представления о Москве.

В Шереметьеве меня встречали не только друзья.

– Здравствуйте, Алимжан, – подошел ко мне человек, и по его лицу я сразу понял, что он был из правоохранительных органов.

–Здравствуйте.

– Алимжан, мне хотелось бы поговорить с вами.

– Сейчас?

– Да.

– Отложить нельзя нашу беседу?

– Лучше, если вы уделите нам часок сейчас, а потом спокойно займетесь обустройством вашей жизни.

– Что ж, давайте поговорим. Где? Здесь?

– Нет, в городе. Я отвезу вас в наш отдел. Ваши друзья могут следовать за нами, если хотят, и подождут возле нашего здания.

– Да, было бы неплохо, чтобы кто-нибудь поехал с нами, – сказал я. – Мне, знаете ли, столько довелось испытать беззакония на себе, что я невольно начинаю подозревать подвох. Надеюсь, вы понимаете меня?

– Прекрасно понимаю, Алимжан. Мы в курсе всех ваших дел.

– Даже так?

– Вы человек известный, а история, в которую вы попали, была очень громкой, – сказал мой собеседник.

– Лучше бы мне никогда не знать, что бывают такие истории, – ответил я. – Ладно, куда идти?

– Машина у подъезда...