Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

Каждая секунда панихиды Ли Бувье Радзивилл продолжительностью в час и десять минут была тщательно продумана и выверена. Ее похоронная программа занимала шестнадцать страниц и была напечатана на бумаге цвета слоновой кости. Первая часть: «ПРЕЛЮДИЯ, отрывки из «Музыки без слов» Пуччини» – любимая музыка Ли перед сном. Ее дочь Кристина прочитала стихотворение Э. Каммингса «Мэгги, Милли, Молли и Мэй». Наверное, это было ее любимое детское стихотворение. Затем Гамильтон Саут произнес сердечную и искреннюю речь.

Зазвучавшая «О мир, я должна тебя покинуть» (O Welt, ich muss dich lassen) Брамса побудила меня произнести: «До свидания, Ли. До свидания, Ли. Я люблю тебя».

После похорон Мартин, Мустафа и я поехали на машине обратно в отель Mercer. Было отрадно разделить скорбь по Ли вместе с Мартином. Мы тихо сидели в углу вестибюля Mercer и вспоминали, сколько всего с нами происходило в этом самом отеле, как часто мы встречали там Карла Лагерфельда и как в свою последнюю поездку Мартин видел Наоми Кэмпбелл. У нее все еще есть элегантное красное пальто-редингот, которое она демонстрировала на его показе (и сразу по окончании шоу вышла в нем на улицу).

Как Ли воспринимала Мустафу?

«Ну, сначала она сказала мне: «Мартин, это ужасно, у тебя не может быть бойфренда по имени Мустафа». Она не хотела с ним общаться. Затем я сказал ей, что все в Париже твердили, мол, Мустафа очень похож на президента Барака Обаму. Она быстро среагировала: «Когда мы с ним обедаем?» Это все, что ей было нужно, чтобы утвердить его кандидатуру».

В один из последних приездов на Корсику Ли упала, спускаясь по ступеням своей виллы. Она добралась до дома, позвонила на следующий день Мартину и сказала, что не может ходить.

Мартин подъехал на такси к ее дому, взял ее на руки (свои тонкие эльфоподобные руки) и отнес вниз в ожидавшую машину. На ней была только ночная рубашка и свитер. Рентген показал, что сломано бедро. Ей немедленно сделали операцию и заменили шейку бедра. Увидев рентгеновские снимки после операции, она сказала: «У меня внутри прекрасная скульптура Бранкузи». Это было так характерно для Ли – обратить несчастный случай в забавный, остроумный анекдот.

Ли была великолепна в своей простоте. Она перепробовала так много профессий: актерское искусство, продюсирование фильмов («Серые сады» (Grey Gardens), оформление интерьеров, редактирование (двух великолепных книг, вышедших в издательстве Assouline of Paris), написание статей для журналов, садоводство и даже дизайн. В церкви сразу после службы я сказал Daily Mail, что сестры Бувье – Джеки и Ли – ближе всех в Америке были к тому, чтобы восприниматься как королевские особы.

Ли не следовала правилам социальной жизни Нью-Йорка, где воздушные поцелуи наряду с ударами ножом в спину являются нормой. Ее мало волновали последние модные тренды или примут ли ее светские львицы в свою компанию только для того, чтобы выбраться из дома на ланч. Она в значительной степени опиралась на свой сплоченный круг хороших друзей; она много требовала от них, но и много давала взамен.

Мы оба любили церковные службы. В канун Рождества она ходила в мою Абиссинскую баптистскую церковь, а я – в ее церковь Святого Игнатия Лойолы. Перед смертью Ли обошла свою квартиру, выбирая для друзей особые подарки; исполнитель ее завещания прислал мне подушку с леопардовым принтом от итальянского дизайнера интерьеров Ренцо Монджардино, которая путешествовала с ней на протяжении всей жизни по многим домам. А также нашу любимую общую фотографию в белых нарядах: Ли в брючном костюме Dior и я в белом пальто Prada из кожи аллигатора на вечеринке Vanity Fair. На аукционе Christie’s я делал ставки на многие лоты из ее имущества. Я был счастлив купить ее Библию, которую она хранила с восьми лет, когда получила ее в подарок от матери. У книги порван корешок, и она сильно потрепана. И единственную пару французских подсвечников из золоченой бронзы, которые стояли у нее на каминной решетке.

Через пять дней после похорон Гамильтон сообщил мне, что Ли кремировали и ее прах частично должен быть развеян над Средиземным морем, частично – над Атлантикой, а оставшаяся часть будет помещена в надгробие рядом с ее отцом, Джоном Верну Бувье, на кладбище Святой Филомены в Ист-Хэмптоне.

XVIII

Незадолго до своей смерти Карл оттолкнул всех. Всех, кроме Шупетт, своей любимой белой кошки, которой он был предан и которую всячески баловал (известно, что Шупетт носила редкие украшения с бриллиантами, у нее была своя горничная, сопровождавшая ее в поездках, и личный дантист).

В последний раз я видел Карла Лагерфельда в конце 2017 года на вечеринке, устроенной в его честь журналом V в Boom Boom Room в Нью-Йорке. Я удивился, когда получил приглашение: если бы Карл действительно не хотел меня видеть, уверен, я не был бы в списках гостей. Мы пришли вместе с Глорией фон Турн-и-Таксис. Наш стол был рядом с большим столом Карла для важных гостей, преисполненных чувства собственной значимости.