Мой сияющий тиран

Он недооценил вьяну. Она, сама того не планируя, совершила прорыв. Выдрала цветок с корнем, с проклятой решеткой на сердце. Выбила из клеток, из себя ценой жизни. И он забрал. Дал шанс себе и ей на четвертый этап. Последний обязательный. Сохранил цветок и тем самым сохранил ей жизнь.

Велигор знал, что есть большой риск, захочет ли она его забирать? Захочет ли быть с ним. Он так далеко зашел в этом невозможном желании получить все. Что отступать назад не желал.

Поэтому в первый же вечер он призвал ее. Она медленно вплыла в комнату в пеньюаре, радуя догадливостью. Выражение лица настороженное, замкнутое на себе, не предвещало покорности. Остановилась у кровати. Ее взгляд будто спрашивал «Хочешь убить меня?».

– Ты дал слово, – произнесла она, разглядывая его обнаженного, желающего ее всем собой.

– Ты знаешь, что это не так.

– Если ты покроешь меня, я убью себя, – произнесла смиренно и просто.

Он понял, что она не шутит. Протянул руку.

– Тогда тебе все равно, как умирать.

– После всего? После всего ты готов, вот так?

– Не преувеличивай, мы не будем делать ничего, чего не делали до этого.

– Ты можешь сдержать слово и отпустить меня.

– Даже если бы я это сделал, это ничего не поменяло бы, Злата. Ты забыла, у нас не завершен этап передачи Цветка Силы.

– Что будет, когда я не возьму?

Она не произнесла «если», ее твердое «когда» указало на ответ.

– Я умру.

Ему было любопытно узнать, как она отреагирует. Что скажет?

– Сколько у тебя времени?

– Примерно год.

Злата отвела глаза в сторону. Развязав поясок, скинула с плеч соблазнительное облачение. Легла на живот. Отчего у Велигора закружилась голова. Захотелось ее тут же взять. Он несколько секунд с надрывом смотрел на женственные изгибы тела, на волосы, рассыпанные по плечам. Ступил на кровать, лег сверху. Потянулся к тумбе, достал из нее тканевые браслеты. Она удивленно обернулась, рассматривая действия. Надел ей на запястья и себе тоже.

–Ты не будешь меня покрывать?

В ответ нежно поцеловал ее в шею, ведя пальцами по шелковистой коже, вдыхая ароматы.

– Отпусти меня.

– Злата.

Он целовал ее, ласкал, как земной мужчина, и этот секс, этот акт был пресным, как обычная пшеничная лепешка без специй и соли. Ощущения казались пустыми, выхолощенными, без цвета и вкуса, без игры эмоций.

Злата механически отвечала на поцелуи, принимала внутрь себя и после безучастно отвернулась, как только он излился.

Больше он ее не призывал.

Дни потекли своей чередой. Его затянуло в омут работа-дом-работа. В те минуты, когда он был рядом, он видел, как она бродит среди вольеров. Кормит птиц в птичнике, грустит.

Все его подарки она возвращала, либо принимала с глубоким равнодушием. Выходы в свет Злата терпела с покорностью, без улыбки отвечая на приветствия и поддерживая скупыми репликами светские разговоры. Ее не радовали путешествия и не интересовали развлечения. Ей было без разницы, есть в его спальне кто-то еще или нет.

Он пробовал ее разжечь, разогреть поцелуями, объятиями, но та оставалась глуха, уходя от прикосновений и не отвечая. Велигор мог взять ее насильно, хоть каждую ночь, но в ответ под ним окажется, как и в прошлый раз, бесчувственный кусок плоти. А ему нужна была та пылкая, полная трепетной, чувственной неги Злата.

А для этого ее нужно всего-то покрыть. Все бы вернулось. Лихорадочный румянец на щеках, горящий взгляд, улыбки и желание необузданного соития. Где угодно, когда угодно, сколько угодно. А за ним безумие и потеря полного контроля. Поэтому Велигор не шел дальше поцелуев. Не хотел рисковать.

Он не мог смотреть на других таухуа. Не терпел. В груди горела Ци цветка, который требовалось отдать. Вернуть синим. Так, чтобы вселенная его природы завертелась в необходимом порядке, на нужных оборотах. Злата не просила. Даже когда он вскользь рассказал об этом. Он разозлился на глупость собственных мечтаний.

Ниршан беспокоился о нем. С тревогой рассматривал, как нарастает в Велигоре болезненная раздражительность. Взрывоопасность. Держал его в курсе дел совета. Но помочь, хоть чем-нибудь, не мог.

– Она будто мертвая. Словно перепокрытая таухуа.

– Что же ты хотел?

– Хотел?

Он и сам не знал, что хотел. Хотел любви. Это даже смешно, он нашел мысль смешной. Хотеть любви от Златы. Разве он нуждался в этом когда-нибудь? Хотел от кого-то любви? Принятия целиком, полностью.

– Не знаю, может быть радости? Но ее ничего не радует. Ничего.

– Она живет во враждебной обстановке. В доме человека, который чуть не убил ее. Это вряд ли повод для радости, ты не находишь?

– Ты прав, – согласился он, обдумывая, что можно сделать.

Ведь он все перепробовал. Все! Комплименты, развлечения, подарки, подкуп, шантаж, угрозы, ревность, сочувствие. И везде глухой отклик. Была одна просьба, которую он исполнил позже, правда больше для себя. Была…

Что если Злату порадует человек, который всю жизнь горячо поддерживал ее, любил, как никто. Да что там говорить, готов был жизнь за нее отдать. В некотором смысле, для Велигора такие избыточные чувства матери к дочери казались перебором. Она же не для себя рожала, а для него.