Мой сияющий тиран

– А знаешь, есть одна мысль, – произнес он, включая компьютер и открывая досье на Злату. – Я отправил тебе адрес ее матери. Привези ее сюда. Думаю, это порадует Злату.

Она

Холодный секс в первый же возможный вечер расставил все по местам в моей голове. Оказалось так просто и так сложно. Если бы он в спальне сказал «Иди. Я тебя отпускаю», я бы бросилась ему на шею. Поверила, что я для него не таухуа. Поверила, что есть что-то еще. Еще…

А так, «еще» не было. Да, Велигор покрыл меня не традиционно. Взял физически, но этот наш раз был ужасен. Для меня ужасен. Без обмена Ци, без ежевичных цветов, без прочтения эмоций. Все движения были словно картонными, пустыми, холстами, на которые никто не нанес цвета, не придал форму. Именно на нем, на этом холсте, стало ясно, что я хотела бы нарисовать с ним. Что утеряно. Я потеряла нас. Кем мы были в течение двух месяцев горячей страсти и четырех месяцев его воспоминаний, если бы не цветок и безумие.

Я привыкла жить с его именем в голове. Давно перестала исключать возможность жить без него. Так странно. Неестественно чувствовать его своим. Мой чужой. Я злилась, ругалась, но признавала факт того, что не то чувствую, не к тому стремлюсь.

Сначала я не собиралась брать цветок силы. Нет. Я собиралась ждать, ждать и смотреть, как он будет жрать его изнутри, как цветок будет разрастаться и убивать его, как меня. Либо Велигор сорвется и покроет меня силой, и тогда наступит конец мне. Но пока он не делал этого. Не покрывал. Но и не отпускал. Мне это напоминало ситуацию с котом Шредингера. Я словно кот в деревянном глухом ящике, запертый от посторонних глаз. Внутри ящика банка с ядом. Для стороннего обывателя кот одновременно жив и мертв. Пока наблюдатель не заглянет в ящик и не узнает, отравился кот или не трогал банку, существуют оба варианта развития событий.

В то же время без обмена Ци вариант контакта оказался мягким для психики. Тоска накрывала с головой, но не всеобъемлющая. Я мечтала о свободе. Очень много думала о нас и о нем, ощущая привязанность, но деревянной не становилась. И пассивной тоже.

От этого сочетания привязанности, симпатий, желания свободы и возмездия меня придавливало депрессией. Разрывало от желания жить и не жить одновременно. И все-таки жить хотелось больше.

Жизнь научила меня, что у любви есть много конкурентов. Сила и контроль, месть, жажда справедливости, злость и обида, гордость и стыд. Люди чаще, чем кажется, выбирают в жизни не любовь. Есть чувства и их гораздо больше, которые вполне затмевают это пристрастие. Иначе бы в мире не было столько несчастных людей. Мое чувство собственной ценности давало силы бороться с любовью. С тем, что я возвела в отношении Велигора в запрет, в страшное табу, задвинув на дальние задворки души.

Я люблю, но мне нельзя.

Я хочу, но я не буду.

Мы не выбираем себе родителей, мы не выбираем себе врагов, но мы и не выбираем, кого полюбит наше сердце. Мое полюбило монстра. И раз я смогла жить с больным сердцем, с цветком силы, смогу и с этим.

В один из дней Велигор попросил меня встретить важную персону. Во дворце нечасто такие бывали, но случалось. Поэтому пришлось одеться нарядней, пойти на площадку шаттла. Я стояла и равнодушно смотрела, как здоровая техногенная махина с изяществом птички садится на очерченный круг с крестом.

Когда трап выехал вперед, а дверь отъехала, за стюардессой я увидела ее лицо. Постаревшее, исхудалое, измученное переживаниями.

Пропало дыхание, сердце ускорило бег. Душа перевернулась от счастья. Я бросилась в материнские объятия, задыхаясь от эмоций, от избытка чувств. Моя мамочка. Моя любимая. Моя!

Ее руки. Они столько раз стискивали меня, прижимали к груди. Ее голос рассказывал и шептал над головой сказки, обещания счастливой жизни, надежд. Глаза, карие глаза. Мама. Мы обе плакали навзрыд и смеялись одновременно. Не в силах сдерживать себя и реагировать на окружающий мир. Он сузился, исчез, оставляя место для возрождения духа, для восстановления души.

Я не помню, как мы оказались в моей комнате, все еще не разнимая рук и улыбаясь улыбками людей, обретших долгожданную встречу.

– Я так по тебе скучала.

Общая фраза на двоих. Касания друг друга и рассматривание черточек и черт, за которыми скрывалось страдание, нервы, долгие часы ожиданий.

– Расскажи, как живешь?

– А ты там?

– Чем занимаешься?

– А ты?

– Мне Татьяна все рассказала. Она скучает.

– Я тоже, я тоже.

Эти легкие фразы радостного восприятия. Голоса, переплетающиеся и распадающиеся вздохами и выдохами облегчения. «Ты тут». Они обезболивали в каждой из нас раны души. Неся долгожданное облегчение от бремени разлуки. Утешая.

Только позже я рассказала ей все. С момента, как мы расстались в аэропорту. Мама тоже поведала, но другую печальную часть. Она не пошла наверх в зал ожидания посадки. Нет. Там ее встретила служба безопасности. Ей вменили в вину подделку документов и билетов. Арестовали. Потребовалось полгода, прежде чем удалось замять дело, выплатить приличный штраф, а потом ее отпустили.