Мой сводный кошмар

«Если бы ты только знал, как их много», – проносится в мыслях. А мой голос уже произносит, без единой заминки:

– Мне казалось, ты стремишься меня не одеть, а раздеть, чтобы трахнуть.

Не успеваю я похвалить себя за то, что не сбилась и не опустила глаза, как слышу важное уточнение:

– И не раз.

А потом он делает шаг и оказывается настолько близко, что жар его тела передается и мне.

– Хорошо, что ты все понимаешь, – хвалит он, обхватывает ладонями мое лицо и приподнимает его. – Плохо, что в первый раз ты была уверена, а спустя пару секунд тебе уже всего лишь «казалось». По-моему, нужно хорошенько поработать над твоей самооценкой.

Мне бы не помешало поработать над тем, чтобы вовремя уходить. Он действует слишком стремительно, хотя движения его плавные.

Плавно снимает с моей головы капюшон, как-то любовно потянув за заячьи уши.

– Надо же, когда выбирал, даже их не заметил, а это ведь дополнительный бонус.

Какой именно, понимаю через мгновенье, когда благодаря этим ушам он пресекает мою попытку от него отстраниться. Более того, добивается того, чтобы я шагнула к нему, преодолев последние сантиметры, что нас разделяли.

Теперь его руки очерчивают край полотенца на моей голове, скользят по скулам – и вдруг полотенце резко срывают.

– Его стоит надевать, когда волосы влажные, – поясняет он свои действия и, откинув полотенце куда-то в сторону, вполне возможно, что и в компанию к своему, сжимает в кулаке несколько моих прядей. – И когда я не рядом.

А потом его руки опускаются на край моего нового теплого сари и он, ласково подув на мое разгоряченное лицо, участливо интересуется:

– Я не слишком медленно? По-моему, ты горишь.

«Если бы ты только знал, насколько прав и где именно», – проносится еще одна мысль.

А он уже начинает разматывать последнее полотенце.

– Представляю, как оно прильнет к тебе, когда ты выйдешь из душа, – говорит он тихо и, как и я, следит за своими руками, словно мы оба не видим, не знаем, что под полотенцем на мне есть одежда. – Слижет капли воды, которые захотят задержаться… вот здесь…

Его пальцы, откинув один слой ткани, очерчивают мою грудь.

– Или здесь, – каким-то удивительным образом он прикасается четко к моим соскам и надавливает на них.

Еще целых два слоя одежды, а его прикосновения я ощущаю так остро, как будто пальцы ползут по моей обнаженной коже.

Он обладает каким-то поразительным магнетизмом. Я знаю, что нужно уйти, в мыслях отчетливо набатом бьется именно это. Но я продолжаю стоять и позволять его пальцам разматывать полотенце.

Может быть, потому, что у меня до побега есть эта отсрочка. И потому, что я очень близко к двери и в любой момент могу выйти.

Полотенце падает, скользнув по ногам.

– Не предусмотрел, – печалится Кирилл, осмотрев мои бриджи и майку, – нужно было подарить тебе еще трусики. Такие, как ты любишь носить. Если ты решила примерить и показать на себе все мои подарки, ты бы показала и их, не так ли?

Качаю головой.

Это пока все, что я в состоянии сделать.

– Ты права, – неожиданно соглашается он. – Боюсь, в отличие от полотенец, я бы тебе их уже не вернул. Они бы просто тебе больше не пригодились. Хочешь узнать почему?

Не давая времени на раздумья и возможный отказ, он берет мою руку и кладет ее поверх своего члена. Да, полотенце все еще есть, но он явно на себе сэкономил: оно не только короткое, у него ткань слишком легкая. Можно считать, ее нет. И я чувствую не только как его член под моими пальцами становится больше, но и четкие контуры крупной головки.

Его ладонь контролирует мою – надавливает, показывает, как нужно скользить. А его громкий выдох и прищуренный взгляд подстрекают продолжить.

– Теперь, когда ты чувствуешь все сама, – говорит он, продолжая наставлять мои пальцы, – у тебя не должно остаться ни малейших сомнений.

Да, вот уж кому и правда нужно давать уроки по практике в сексе. Как-то у него получается ненавязчиво, убедительно, и хочется узнать еще больше.

Взгляд мечется от наших переплетенных пальцев до края его полотенца. Я боюсь и хочу, чтобы оно наконец-то свалилось.

Так странно – хотеть чего-то, даже зная, что это может причинить тебе боль. И я не о физической, если утрачу контроль окончательно. А о том, что будет потом. Потом, когда он опять поиграет со мной и уедет.

Неуловимый жест, и вот уже полотенце сдвинуто в сторону, а мои пальцы обхватывают член уже без малейшей преграды-обманки. Ладонь обжигает, щеки горят, во рту пересохло, взгляд передвигается вслед за моими пальцами, а сама я…

То, что я чувствую, не поддается контролю или анализу. Я первый раз прикасаюсь к мужчине и, видя, чувствуя, как ему это нравится, невольно завожусь и сама. Кто бы подумал, что ласкать пальцами член – это так возбуждающе.

Я не знаю, почему он все еще не избавился от полотенца. Может быть, каким-то образом чувствует или догадывается, что тогда я точно сбегу. Хотя кажется, что не смогу сделать и шага: ноги приклеились к полу. Мыслей ноль.

Время как паутина, в которой бьются его тяжелые вздохи.

И в котором застывает тихий вопрос-приглашение:

– Хочешь поласкать его языком?