Мой сводный кошмар

На улице не становится легче. Душно так, что перед глазами круги, приходится остановиться, сделать несколько вдохов и осмотреться. Можно взять такси, но в замкнутом пространстве я просто не выдержу: мысли слишком навязчивы, давят. Пытаюсь и не могу забыть то, что сказала Полина.

Желание уколоть – несомненно. Но она ведь сказала правду. Ту правду, которую я знала сама.

Скольких женщин я сама видела с Кириллом? Я помню пятерых, часто между ними мелькала Светка. Но ни одна из них не задержалась надолго.

И то, что происходит между нами… Он ничего не обещал, не намекал о том, что его интересует что-то большее, чем разовый секс. Тоже правда, которую знала. Так отчего же так тошно?

Его поцелуи… подарки… взгляды… обмолвка, что я должна знать, что это не так… его руки на мне… фотографии… ночь, которую он проводит с другой… ее запах на нем…

Пустое…

Пустое все.

Зачем он только вернулся? Зачем все опять, только гораздо больнее, потому что теперь я знаю, что он уедет, и мне придется его отпустить. Несколько дней агонии – все, что у нас может быть, да и то…

Я не знаю, как буду потом без него. Мои чувства – болезнь, которая притаилась, а теперь перешла в метастазы.

Страшно.

И хочется жить.

Не знаю как, не умею, но без этой раздирающей боли.

Выдохнув, толкаю дверь лавки, и в ноздри ударяет смесь ароматов, а слух режет от женского смеха. В лавке Луки, как всегда, суета: юные девушки крутятся у прилавка, делая вид, что рассматривают и выбирают товар, а сами стреляют глазками в моего брата. Тот ухмыляется, прекрасно осознавая, зачем они здесь, но не упускает возможности обратить в свою веру еще одного кофемана. Поигрывая мускулами, увлеченно рассказывает им про новые сорта, снисходительно кивает, когда одна из девушек вроде бы что-нибудь понимает, а заметив меня, он безжалостно рявкает:

– Переучет!

– Ой, а надолго? – расстраиваются его покупательницы.

– До завтра, – решает он, окинув меня внимательным взглядом.

Снабдив девушек тем чаем, что стоял поближе, он выпроваживает их из лавки и запирает дверь. Пока я усаживаюсь за барную стойку, не отвлекаясь, колдует над чаем, потом ставит на стол большую дымящуюся кружку, печенье, коробку с пирожными и не просит, а требует:

– Давай, малая, рассказывай.

Пожимаю плечами – поди знай, с чего начинать. Пробую чай – вкусный, горячий, пахнет какими-то травами, и этот запах спокойный, уютный. Наверное, однажды я все же забуду про кофе.

– Ну?! – гремит грозный голос Луки надо мной. – Долго мне ждать?

– Ты обещал не ворчать, – напоминаю ему.

– Малая, ты съела печенье и два пирожных. Ты сделала выбор. Так что ворчать я могу.

Смотрю – и правда. Даже не заметила, так сильно задумалась. Так и не придумав, с чего бы начать, говорю очевидное:

– Я его ненавижу…

И меня прорывает.

Слова как река, мне кажется, я перескакиваю с одного на второе, иногда говорю громко, эмоционально, иногда едва бормочу, так тихо, что сама еле слышу. Но Лука слушает молча, не задавая вопросов, не перебивая, не уточняя. Только обновляет мне чай и достает еще одну пачку печенья, при виде которой на глазах появляются слезы.

И я смахиваю их.

А они снова увлажняют глаза, и некуда спрятаться. Оглядываюсь в поисках салфетки, платка, а потом ко мне подходит Лука, прижимает к себе, и мне достается для слез его большая футболка, а еще возможность просто обнять и молчать.

Сообразив, что сижу на чем-то уже более мягком, удивленно осматриваюсь. Смежная комната, какие-то пробирки, диван, Лука рядом на корточках.

– А теперь спи, – командует он.

– Как спи? Просто спи? – Я даже теряюсь. – А поворчать, сказать свое мнение, дать совет?

Усмехнувшись, он щелкает меня по носу и поднимается.

– Я поворчу на того, кого надо. Мое мнение – тебе нужно определиться: бояться и дальше темной комнаты или войти в нее, если так тянет. Мой совет я уже озвучил – тебе нужно поспать.

Он разворачивается, закрывает дверь и уходит.

Конечно, я не планирую спать – еще день, да и мне на работу, – просто ложусь поудобней, закрываю глаза и вот так, в темноте, решаю подумать. А темнота теплая, добрая и не страшная – эта не страшная, она обволакивает и утягивает к себе.

Просыпаюсь уже в легких сумерках, которые осторожно закрывают мое лицо от уходящего солнца.

Выйдя из комнаты, ловлю на себе взгляды двух красивых девушек, которые встречают мое внезапное появление недовольством.

– Проснулась? – не обращая на них внимания, спрашивает Лука. – Отлично, уже собираемся.

– Снова переучет? – встревает одна из красоток.

– Да, пересчитаю свои копейки, – хмыкает Лука.

Девушки тут же совершают приличные покупки какого-то дорогущего чая и уходят с улыбками и довольные, что, в отличие от меня, смогли такому мужчине помочь.

– Где моя сумочка? Надо позвонить Ирине, она, наверное, меня обыскалась…

Лука достает мою сумку из-под прилавка и ставит в известность:

– Сегодня у тебя сокращенный рабочий день. А твоей Ирине не до тебя – она сказала, что ей пришло еще шесть фотографий и она пытается найти на них что-то прекрасное. Что она там, достопримечательности рассматривает?

– Ага. Старые, увядающие прелести зарубежной «архитектуры».